Воровская яма

Капитолина. Эх, кабы так. Брата моего вспомни: мотор решил одним пальцем поднять – похвастал, а «машинка» возьми и лопни. Нет, Люба, мужики хорохорятся, а болячек у них больше нашего.

Любовь. Пьют много…

Капитолина. Пьют-то пьют, да не с радости, а так – от бессилия. Загоняют нас куда-то, а дороги не знают.

Любовь. Твоя правда: Россия как одинокая собака, все на нее лают, а она только огрызается.

Капитолина (беззлобно). Черти б тебя нюхали, Люба. Какая тебе Россия собака. Вон Колю моего возьми. Он и не пил сильно. А умер – и чего в нем только не нашли. Ровно молью выеденный – весь изнутри поизносился. В молодости Камазом звали: огромный, силы за троих, работал не покладая рук, а не заметила, как уездили его на стройках. Тогда что ни стройка – стройка века. Думала, сносу ему нет, а он – хруп, и поломался. (Смотрит на стенку, где развешены фотографии.) Говорят:

«Нашему роду нет переводу». Вот они все: сынка Чечня забрала, а кого и так, без спроса. Из моих только двоюродный брат в Ангарске, а так – всех Господь прибрал. (Достает из сумки часы-ходики, прилаживает их к стенке.)

Любовь. А это зачем?

Капитолина. Пусть здесь тикают. Тут и место их было. Видишь пятно на обоях?

Любовь. Чего-то ты затеваешь, подруга? Или Петровича сюда заманить надумала?

Капитолина. Его жалеть надо: начинал героем, а потом сорвался.

Правду говорят: «От тюрьмы и от сумы не зарекайся».

Любовь. Жена – та у него ох какой стервой оказалась: разве можно, такой человек, а она возьми да с детьми к другому ушла…

Капитолина. Один он, как в скорлупе. Такого разве заманишь. (Оглядывает дом.) Все думаю, вернусь-ко я сюда, Люба. Вот пенсию получу, дом отремонтирую и сюда переберусь. Квартиру сдам. Чего город? Так, суета… А здесь все тебе родное… (Смотрит в окно.) Какие поля здесь, какие урожаи были при той власти… А сейчас все бурьяном поросло!

Любовь. Смотри, куда ее понесло: «Вернусь!» С кем жить-то будешь, одна? Сюда уже и проехать нельзя. Вон по задам разве. Мост и тот износился: перила сикось-накось, балки на ладан дышат, того и гляди рухнет. А речку как языком слизало, одна жижа от дождя пукает.

Капитолина. Зато демократия – кляни кого хочешь – только смеются.

Любовь. Какая демократия: старые памятники всюду, в мавзолее Ленин, звезды красные кругом…

Капитолина. Ну и что?

Любовь. А то! У власти те же, что и в семнадцатом. Но разница все-таки есть: при той власти порядок был, а при этой только разговор о порядке.

Капитолина. Не поэтому памятники оставили. Должен быть этот… кон… консенсус.

Любовь. И что это такое этот твой … констентус?

Капитолина. Не констентус, а консенсус. Это для того, чтобы не ссорились. Вот поселимся здесь, будем в гости ходить, жить-поживать и перестанем ссориться. Кстати, многие сегодня к земле потянулись, на ней выжить легче. Я сюда вернусь, может, и другие потянутся. А мост не беда – наладим. Чай, не Крымский полуостров. Жить правильно будем – так все наладим.

Любовь. Где так ты умная, Капа, а тут раньше других закопать себя хочешь. Глупо! Кончилась здесь жизнь. Ни у кого рук сюда не доходило – мало нас осталось. К тому же волки появились, теленка в Кокорино сожрали.

Капитолина. Мне все время мать снится, ругает, что дом бросила. Нет, Люба, надо возвращаться… Да и тебе сюда не мешало бы… А что волки – верно. Они под селением к недороду или к войне.

Любовь. Да я что, рехнулась сюда возвращаться? Миллион дай – не поеду. Чего я здесь одна куковать буду? В избе щели, сквозняк, печь коптит… Мне и в городе хорошо. Да у меня и дети в Туле. Все пристроены, работают, в гости ходим. Я еще, может… Слушай, Капа, а если без шуток, раз уж разговорились: все хочу тебя спросить да стесняюсь.

Капитолина (настороженно). А чего это ты стесняешься?

Любовь. А если мы с Петровичем сойдемся, ты как, ничего на это?

Капитолина (не веря своим ушам). Что-что?

Любовь. Если мы сойдемся, ты ничего, не возражаешь? Ведь два года топчемся обе около этого вопроса, а никуда не двинулись.

Капитолина. Тебе мое благословение нужно, так, что ли? Не получишь!

Долгая пауза.

Любовь. Почему?

Капитолина. С арифметикой у тебя плохо.

Любовь. Не понимаю.

Капитолина. Трое у тебя было – и не задержались. Ты, прости, блестишь, а греть не можешь. Душа у тебя, прости, только для себя. Один убег, другой к первой жене вернулся, а старичка схоронила. Глаз у тебя на мужиков, прости, заколдованный. А Петрович – человек-душа. Я ему вреда не пожелаю. Вот тебе ответ, Люба. Не сердись!

Любовь. Не стыдно тебе? Ведь не блудила я, просто не везло. А ты из меня сатану в юбке сочинила. (Резко.) Зря сказала! Наше это дело – не твое!