Воровская яма

Это было сказано таким резким тоном, что некоторые гости обеспокоенно уставились на Дрожжина – не заболел ли он внезапно, – потом с недоумением стали переглядываться между собой и, наконец, с явной неохотой согласились. Поднявшись из-за стола, Дрожжин энергичным жестом пригласил своих представителей на второй этаж, в свою мастерскую.

Он быстро прошел к открытому окну, закрыл его и стал ходить взад и вперед по той стороне, где совсем еще недавно позировала Татьяна.

– Ребята, я остановил это совещание, потому что, мне кажется, нам есть о чем поговорить. Посоветоваться!

– Правильно, Виктор, я вообще с трудом здесь нахожусь, меня продают, словно на базаре, – подхватила Татьяна.

– Валера, вся эта история, сочиненная во спасение, сейчас, на мой взгляд, оборачивается капканом, – продолжил Виктор Алексеевич.

– Почему капканом? Пока они только предлагают, у нас есть право соглашаться или же выдвигать свои условия, – возразил Гольцов.

– В том-то и дело, что они, на мой взгляд, не готовы учитывать мнение другой стороны. Они знают, кто у них за спиной, и предлагают единственно то, что им выгодно, – вмешалась Татьяна. – Ольга, а почему ты молчишь? – вдруг обратилась она к девушке.

– Я хочу послушать вначале папу. Мы его уполномочили заняться встречей, пусть он до конца выскажет свое мнение.

– Правильно, но я хочу только одного, чтобы мы были абсолютно солидарны, – согласилась Татьяна, – иначе нас размажут по стенке.

Видно было, что слова Богатовой произвели некоторое впечатление, и на секунду все замолчали. Дрожжин снял пиджак, бросил его на стоящий неподалеку небольшой диван, резко повернулся ко всем и продолжил:

– Нам надо решить, чего мы все-таки хотим от этой встречи. Стать миллионерами или остаться… самими собой, просто людьми, наконец. Но пока что по ходу разговора я понял одно – что для того, чтобы мы стали миллионерами, нам надо прежде стать идиотами. Причем, это относится не только к нам, а и к жителям всей округи. Да-да, десяткам и сотеням людей, живущих здесь. Нас за все, что здесь собираются делать, местное население возненавидит. Этому стопроцентная гарантия, и вот почему: у нас под боком на ста гектарах китайские сельхозпродукты, а по нашей инициативе здесь начнется еще и «бронзовый век». Будут вывозить на миллионы то, что принадлежит не только нам. Меня лично это, простите уж, Валерий, не устраивает. Эти переговорщики, как ящеры, вежливо всеми зубами улыбаются, к нам хорошо относятся, но при случае все могут реквизировать, если в этом найдут целесообразность. Они очень, очень хорошо подготовлены к переговорам, отлично знают, что им нужно, сразу сориентировались, сколько стоит этот нефрит, и, как мне удалось заметить, все решают с абсолютной выгодой для себя. И это при том, что на их стороне, и здесь Татьяна Георгиевна абсолютно права, власть обоих государств. Это я говорю сейчас весьма дипломатично, потому что не знаю, как вы, но я от этих перспектив, если честно сказать, просто озверел. В конечном итоге нас извещают о том, что от приготовленного на блюдечке пирога какой-то кусок нам попадет. И мало того, меня не только хотят выселить из моего дома, где я вырос и где жили мои родители, но помимо всего хотят этот край разворотить дорогами, перекопать горы, а нам всем взамен сунуть какой-нибудь пентхаус где-нибудь у Маньки на коленках, да еще зеленых, только лишь бы мы заткнулись.

В этот момент у Гольцова зазвонил мобильный, и он отошел в сторону. Он сразу узнал этот голос. Это был ректор института, из-за которого в свое время Гольцова уволили с работы, с математического факультета, и он был вынужден тогда удариться во все тяжкие и искать спасения в самых неподходящих для него занятиях.

– Дорогой Валерий Игнатьевич, рад вас слышать. Напрасно вы нас забыли. Хочу вам сообщить, что ваш четвертый курс написал заявление с просьбой вернуть вас вновь в качестве преподавателя на нашем факультете математики.

– Благодарю, Аркадий Львович, не скрою – мне приятно, что мои студенты меня защитили.

– Не только студенты. Мы тут подумали и решили вам предложить место декана. Красавченко ушел на другую работу. А вы со своим авторитетом среди студентов можете очень помочь нашему институту, явить, так сказать, собой крупную силу, вы – превосходный специалист. Как вы на это смотрите?

– Для меня это, конечно, честь, но мне, Аркадий Львович, надо подумать, чтобы дать окончательный ответ.

– А мы вас не торопим, мы подождем. И запомните, это решение не только мое, вас поддержал весь наш сенат, так что работать вам отныне будет легко и приятно, уверяю вас. И последнее, не помните зла, ничто не меняется так часто, как прошлое.

– Согласен, Аркадий Львович, я подумаю и перезвоню вам в ближайшее время. До свидания.

Гольцов вернулся на место и извинился, что прервал обсуждение.

Видя его взволнованное лицо, Ольга тихо спросила:

– Что-нибудь важное?

– Звонили из моего института. Предлагают вернуться.

Теперь слово взяла Татьяна: