Воровская яма

– Ребята, Виктор Алексеевич прав, кажется, мы попались. Честно говоря, я ожидала совершенно другого. Мне казалось, что будут какие-то предварительные разговоры, что будет время подумать, взвесить, а тут все оборачивается очень серьезно. Я больше скажу, нам сейчас нельзя выходить из этой мастерской, пока мы не примем какое-то совместное решение. Вплоть до того, что составить какую-то бумагу, проголосовать, что ли… Ты-то что молчишь, Валерий? Это твоя затея, вон тебя уже назначают в начальники… Можно сказать, ты в шоколаде. А я, например, таким способом миллионершей становиться не хочу. Не хочу, хоть меня убейте! Для меня, например, абсолютно очевидно, что нас отсюда выкинут. Я, кстати, верю, что дадут денег и что построят коттеджи. Но на хрена, с позволения сказать, коту баян, если нас здесь уже не будет? Вырисовывается вот какая перспектива: Виктора Алексеевича и Ольгу лишат родного дома и земли, все, что мне здесь дорого, превратят в очередную «воровскую яму», а те, кто тут десятилетиями живет, в результате ничего не получат и нас проклянут. Нет, я не согласна. Надо, ребята, пока не поздно, отказываться от этого под любым предлогом.

– Каким же, например? – наконец подал голос Гольцов.

– Вот и придумывай сам, раз у тебя хватило ума эту бодягу затеять, а теперь ищи из нее выход. Я голосую против.

Татьяна для пущей убедительности подняла руку, потом полезла в сумку, достала сигареты и закурила.

– Я тоже против! – сказала Ольга и тоже подняла руку.

– А я – за! – воскликнул Гольцов. Он резко встал и начал говорить очень запальчиво, с обидой в голосе и размахивая руками. Все увидели, что он не в меньшей степени встревожен, чем остальные, но хочет предложить какой-то реальный выход.

Вдруг дверь мастерской распахнулась, и вошел Вячеслав Сергеевич.

– Прошу прощения, что пришел без разрешения, – заговорил он торопливо, – но китайские товарищи обеспокоены, что перерыв затянулся. Давайте, дорогие друзья, спускайтесь вниз, вас ждут. Нехорошо, невежливо получается.

Лицо у полпреда было озабоченным и сумрачным. Всем стало ясно, что он недоволен и рассержен.

– У них подготовлены документы, которые надо подписать, и тогда это дело можно как полагается отметить. Кстати, уже принесли пекинскую утку. Пока вы здесь совещались, ваш китайский друг Чиа накрыл праздничный стол. Оказывается, китайцы захватили с собой много вкусных вещей. Так что давайте спускайтесь к нам, будем заканчивать деловую часть и начнем праздновать.

– Позвольте, Вячеслав Сергеевич, но, во-первых, мы еще не закончили наше совещание, во-вторых, попросите китайских товарищей чуть-чуть повременить с празднованием. Мы не на шашлык собрались, а решаем важные государственные вопросы. И с кондачка, второпях такие дела не решаются. У нас есть много опасений: с рядом предложенных условий мы категорически не согласны, поэтому пусть китайские товарищи воздержатся возвращаться к теме очередных китайских предупреждений и терпеливо, насколько возможно, подождут. Нам требуется еще полчаса. Прошу вас, Вячеслав Сергеевич, спуститься к ним и передать им нашу просьбу.

Холодный и решительный тон Дрожжина резанул генерал-лейтенанта, но он сдержался.

– Хорошо, только позвольте мне несколько слов сказать Валерию Игнатьевичу.

Он открыл дверь и пригласил Гольцова пройти за ним.

Как только они остались вдвоем, он прямо и резко спросил:

– Валерий, что такое происходит? Какие у Дрожжина опасения, с чем он не согласен? Вы понимаете, что переговоры на контроле у президента и что там, в Москве, ждут результатов этой встречи. Вы мне головой ответите, Валерий, если что-то сорвется. Москва ставит непререкаемое условие, чтобы вы были генеральным директором компании от российской стороны. Вы понимаете, какая это честь – получить такую работу, которая исходит от президента? Идите и договаривайтесь с вашими соседями, и чтобы через полчаса все сидели за столом переговоров и подписали предложенные документы. Поймите, Гольцов, это уже не шутки. Сорвать такие переговоры, это – голубчик, преступление. Государственное преступление!

Он передохнул, поиграл желваками, подыскивая новые аргументы, и заговорил тише, почти по-товарищески:

– Я очень хорошо ко всем вам отношусь, как видите, прилетел по первому зову Татьяны Георгиевны, помог всем в нужную минуту, но и вы меня поймите и не ставьте под удар. Я же дал слово президенту, что решу этот вопрос. Тут дело чести. Я же офицер!

Он для пущей важности хлопнул себя по плечу и вдруг, сменив гнев на милость и дружески подтолкнув под локоть Гольцова, добавил:

– Каждому из четверки по крупной сумме обещано, в долларах.

А у Дрожжина, видите ли, опасения: брать или не брать. Вот возьму и пожалуюсь на него Дмитрию Газину! Тогда будете знать, что к чему. – Полпред улыбнулся и снисходительно похлопал Гольцова по плечу. – Нет-нет, шучу! Давай, Гольцов, веди их вниз, подписывайте соглашение, и берись за дело. Договорились?

– Договорились, Вячеслав Сергеевич.

– Да, и вот что еще: дай мне свой телефон, у тебя есть визитка?

Гольцов из нагрудного кармана достал визитку и протянул полпреду.