Воровской излом

Мамонт подобрался и сумрачно взглянул на Бориса. Тот торопливо допил остатки пива и поставил кружку на край стола.

– Хорошо, – подытожил Дмитрий Владимирович, – раз паренек свой, будем, значит, о деле гутарить.

Неожиданно промелькнувшее южнорусское мягкое «г» заставило Бориса по-новому взглянуть на мужчину. Из-за светской ширмы респектабельного москвича на секунду проглянул простой мужик из глубинки. Интересно – кубанский или донецкий?

Тем временем Дмитрий Владимирович повернулся всем телом к Борису:

– На железной дороге работал? Что-нибудь знаешь о вагонном оборудовании?

Досадливо поморщился на Борисово растерянное качание головой, повернулся к Мамонту. Тот спокойно ответил:

– Ниче, научится. Парень он умный… и сильный.

Дмитрий Владимирович оглядел Бориса и вздохнул:

– Ну да – сильный…

– Ты не парься, Владимирыч, – успокаивающе похлопал его по плечу Мамонт, – все будет в ажуре, тем более пойдут они в паре с Сайгоном…

– Ладно, – после секундного раздумья пожевал губами Дмитрий Владимирович. – Завтра у меня пэтэушники, к восьми придете ко мне на станцию, Мамонт объяснит, где искать, проведу, так сказать, первичный инструктаж. А сейчас мне пора. Обед закончился. Вам-то тунеядцам все нипочем, а меня служба ждет…

Он посмотрел на часы, встал и оправил пиджак. Мамонт привстал и отвесил шутливый полупоклон. Дмитрий Владимирович усмехнулся и погрозил ему пальцем:

– Все шуткуешь, Мамонт? Я тебя предупреждаю: устройся куда-нибудь!

– Я на подписке, товарищ главный инженер…

Дмитрий Владимирович пожал плечами, развернулся и с достоинством зашагал к выходу. На полдороге к нему пристроился официант Ваня и что-то на ходу горячо зашептал на ухо. Тот засмеялся и утверждающе похлопал официанта по плечу.

Мамонт и Борис, словно завороженные, проследили за этой пантомимой и, одновременно переглянувшись, покачали головами.

– Н-да… большой человек. – Мамонт вздохнул и потянулся за кружкой. – Большой, важный и… опасный. У него подвязки черт знает какие. Поговаривают, даже там… – Он многозначительно поднял палец вверх. Оглянулся вокруг и заговорщицки подмигнул Борису: – Давай, друг мой Рама, по водочке, а? Бухнем уж по-человечески, а то мне это пойло уже во где. – Он провел ребром ладони по горлу. – Завтра в полвосьмого встретитесь с Сайгоном на Казанском, он знает, куда идти, а сегодня – отдыхаем. Все никак не могу ощущение кичи из себя выдавить… въелось прямо. Сейчас как раз кореша подтянутся, повеселимся!

Он махнул пробегавшему мимо Ване. Щелкнул пальцем по кадыку, подавая понятный для всех знак. Ваня понятливо кивнул и унесся в сторону кухни.

– Давай, Боря, расслабляйся. Напрячься еще успеешь…

Глава 4

– Вот, Александр Александрович, постояльцы, о которых вы просили, все здесь. – Москалев любовно разложил папки с «делами» на столе. – Я их, голубчиков, всех помню. Ну вот, например…

Он выбрал одну папку и раскрыл ее перед сидящим Борисом. Ему было крайне неудобно перед стоящими офицерами, но суровое лицо Меркульева не давало возможности сменить диспозицию.

Он прекрасно понимал: сейчас его будут прилюдно пороть. Понимал, но не собирался отступать. Прирожденное упрямство, выручавшее его не раз, хотя, надо признать, и подводившее в последний момент, не оставляло шансов на примирение.

Он опустил глаза и вгляделся в фотографию благообразного старичка. Бесцветно-голубые глаза на чистеньком безволосом румяном личике, аура седых волосиков – более невинного создания он еще не видел.

Папка, довольно внушительная по толщине, говорила о том, что работа была проведена преогромнейшая.

Борис поднял на Меркульева вопросительный взгляд. Тот переглянулся с майором и кивнул на папку:

– Ты давай читай, Боря, читай!

Борис попытался вчитаться в многочисленные протоколы допросов, докладные следователя, показания свидетелей, но быстро сдался – и мелкий почерк, и опечатки, и ляпы под пристальным и внимательным взором Меркульева и Москалева слились в непонятную абракадабру…

– Я тебе помогу, Борис, – развернул к себе папку подполковник. – Итак… Бобылев Аркадий Иннокентьевич, тысяча девятьсот десятого года рождения… Шестьдесят восемь годиков мальчику… бухгалтер Раменского совхоза. Я, с твоего позволения, упущу лишние подробности, оставлю суть…

Так вот, в ноябре семьдесят шестого этот индивид убил и расчленил свою жену, Клару Михайловну, тысяча девятьсот тринадцатого года рождения, с которой прожил без малого тридцать лет. Расчленил, часть закопал в подполе, а часть, представь себе, закоптил и питался ею остаток зимы…

Борис икнул и еще раз, теперь уже внимательней, всмотрелся в фото.

– Не похож на людоеда, правда? – заметил интерес Бориса подполковник. – Вот и следователь пренебрег фактами, лежащими на поверхности. Которые, хочу отметить особо, подозреваемый и не скрывал. Но первый арест закончился ничем – Бобылева за отсутствием улик выпустили, а Клару Михайловну продолжили искать в других местах.

Подполковник помолчал, пододвинул стул, присел.