Воровской излом

В закрытом помещении выстрел прозвучал на удивление громко. Это ощутимо добавило градуса в окружающий сумбур – к выходу рванули даже видавшие виды музыканты. Как раз навстречу милицейским свисткам и ввалившимся в помещение спецназовцам.

Борис, Меркульев и Мамонт многоруким чудовищем катались по полу. Мамонт изворачивался как мог, вращая безумными глазами, Борис и подполковник пытались завернуть ему за спину руки.

Раздался еще один выстрел – теперь глухой и едва слышимый в царящем хаосе. Меркульев наконец вывернул руку Мамонта с пистолетом и несколько раз ударил ею об пол.

Пистолет с металлическим цоканьем отлетел под стол, Меркульев рывком встал на колени и локтем двинул лежащему Мамонту в скулу.

Подоспели спецназовцы и все вместе навалились на бандита. Это уже было лишнее – от удара подполковника тот потерял сознание.

Меркульев, тяжело дыша, встал на ноги и обвел помещение диким взглядом.

Он остановил глаза на сидящем на полу Борисе, лицо которого бледнело на глазах.

– Боря, ты чего? – придушенно спросил Меркульев. – Взяли-таки скотину!

– Сан Саныч… я… – Борис кулем повалился на пол, пачкая кафель кровью.

Меркульев опустился рядом на колени и осторожно поднял голову Бориса:

– Боря, сынок, ты чего? – жалобно просто-нал он.

Борис попытался слабо улыбнуться, закатил глаза и повис на руках подполковника.

Часть четвертая

Правосудие – дело творческое, весьма ответственное. Оно в высшей степени требует внимания, способностей, ответственности и глубокой человечности. Вот почему помимо образования и опыта, помимо юридических знаний неотъемлемым качеством следователя, судьи или прокурора являются его личные, чисто человеческие качества.

Из доклада министра МВД СССРН. А. Щелокова, 1978 г.

Глава 1

Семь тридцать утра – время, когда генерал Цепков появляется на работе.

К этому времени невозмутимый майор-ординарец подогревает чайник и раскладывает папки с документами на подпись – важные, менее важные и совсем не важные… Кто это определяет, он или кто другой, Меркульев не знал.

Да ему в данный момент это было совсем неинтересно. Грязный, злой, пропахший кровью и грузинскими специями, он с шести утра метался по приемной, ожидая приезда начальства.

Усталость постепенно разъедала стальной стержень, держащий его на плаву, но сила воли и возбуждение заставляли раз за разом, под неодобрительные взгляды сначала уборщицы, а затем и майора, наматывать круги по маленькой комнате.

«Скорая» увезла бессознательного Бориса и еще одного пострадавшего – первый выстрел, к сожалению, тоже нашел свою жертву. Мамонт и подельники упакованы в автозак, Лысюк со своими «коммандос» отправились на базу, а Меркульев, взведенный до предела, поспешил в Главк. Пешком, пугая своим видом редких прохожих, благо идти было недалеко.

Ровно в шесть в приемную ворвался Цепков. Вид он имел не менее дикий – шинель и китель распахнуты, половина лица выбрита, вторая отсвечивала седоватой щетиной.

Еще с порога он заревел:

– Меркульев, какого черта!

Глаза майора-ординарца округлились, он выронил авторучку.

– Что происходит? Что за стрельба в центре города?

– Провели задержание, товарищ генерал! – попытался по-уставному доложить Меркульев.

– В городе?! Ты что, подполковник?! Это юрисдикция городского Главка! Это… – Генерал закашлялся, замахал руками. – Да с нас головы снимут!

Он взял двумя руками услужливо поданный майором стакан с водой, сделал большой глоток и шумно выдохнул.

– В кабинет! – приказал Цепков и удивленно оглядел Меркульева.

Сан Саныч наконец смог оценить всю пикантность ситуации: он как был на задержании, так и приперся в Главк в своих потрепанных галифе, сапогах и куртке. Черт-те что – не хватало только нагана для законченного образа. К тому же борьба со скатертью, соусами, приправами и вином придали его костюму весьма красочный вид.

Меркульев попытался оттереть одежду у встреченной водоразборной колонки, стараясь не обращать внимания на ошарашенный взгляд постового милиционера, но окончательно скрыть следы бурной ночи так и не смог.

Цепков покачал головой и брезгливо скривил губы:

– Ну и вид у вас, товарищ подполковник…

Меркульев пожал плечами – что было, то было.

В кабинете генерал успокоился, прошел к своему столу и бросил на спинку стула шинель. Ослабил галстук, нажал на кнопку селектора:

– Лентищева ко мне! Немедленно! – Грузно сел на кресло и потер лицо. – Ну?

Меркульев вздохнул и заговорил, оставшись стоять рядом со столом: