Воровской излом

Борис прокашлялся, спросил как можно глупее:

– А Сергей Иванович дома?

– Нетути, – прошамкали за дверью, – и неча звонить ночью. Я милицию сейчас вызову!

Один из безымянных бойцов усмехнулся, но тотчас собрался под сердитым взглядом Меркульева. Подполковник молча замахал Борису руками, знаками показывая на дверь.

– Он мне очень… нужен! – понял его Борис. – А не знаете, где он?

– Нету, я сказала! – определился пол говорящего. – Иди отсюда, алкаш!

– Ну что вы, бабушка, – пробормотал обескураженный Борис, – я не алкаш…

– Что ты там бормочешь? – заводила себя старушка. – Иди отседа!

Щелкнул замок соседней двери, один из бойцов мгновенно переместился к ней. Полотно медленно отворилось, и в щель высунулся невысокий пожилой лысоватый мужчина в цветном халате.

– Вы Мамонтова ищете? – покосился он на ствол автомата.

– Да! – одновременно ответили Борис и Меркульев.

Мужчина перевел взгляд с одного на другого и пожал плечами:

– Документики можно?

Меркульев достал удостоверение и ткнул ему в лицо. Мужчина внимательно изучил его поверх очков.

– В «Арагви» он. Напротив. Каждую ночь пьянствует с дружками. Тьфу, – он презрительно сплюнул, – дармоеды и тунеядцы, товарищ подполковник!

– Согласен, – ответил Меркульев, пряча удостоверение в карман куртки. – С кем имею честь?

– Полковник милиции в запасе Остапенко Виктор Степанович, – степенно представился мужчина. – Мой долг – помочь органам в нелегкой работе! А Глафира Петровна ровно ничего не знает – старая она уже, няня этого… бандита.

– Спасибо, Виктор Степанович! – прервал его Меркульев. – Ребятки, за мной!

Под глухое бормотанье Глафиры Петровны и неодобрительный взгляд полковника в отставке группа быстро ретировалась с места неудавшегося ареста.

Глава 8

Надменный швейцар, усатый громила, одетый в грузинский кафтан – чоху, позеленел, увидев вооруженных людей.

Меркульев не глядя сунул ему в лицо удостоверение, и они с Борисом вошли внутрь. Бойцы остались снаружи, контролируя пути возможного отхода и ожидая вызванное подкрепление.

Славная история ресторана «Арагви», которая, как рассказывают, началась с любви Берии к грузинской кухне, знала и подъемы, и падения, впрочем, как и любая история заведения, работавшего с тридцать восьмого года. Но одно оставалось здесь неизменно – традиционная кухня…

Шашлыки из разных видов мяса, лобио, капуста по-гурийски, цыплята по-чхмерски, всевозможные супы и, конечно, цыпленок табака! Вино – хванчкара, киндзмараули, саперави, цинандали и даже кахетинское!

Знала и ценила московская публика сытное и гостеприимное место – попасть сюда было делом непростым. А как иначе, если его облюбовала советская богема – писатели, композиторы, актеры и другие представители творческой интеллигенции. Почему-то особой любовью заведение пользовалось у спортсменов, в частности у футболистов.

Меркульев уверенно ориентировался среди многочисленных лестниц, переходов и мостиков, ведущих в отдельные залы и потаенные кабинки, до упора забитые посетителями. Только один раз он остановился у стойки администратора, показал удостоверение, получил короткий ответ и двинулся дальше. Борис шагал за ним следом, едва успевая уворачиваться от аккуратных деловитых официантов, одетых в темные фраки. Его удивляло здесь практически все, но особенно – фрески на стенах, выдержанные в классическом грузинском стиле. Их, как и панно в главном зале, создал Ираклий Тоидзе, любимый художник Сталина.

В этот-то зал и вошли милиционеры, окунувшись в сложный букет запахов и шума множества веселящихся людей, щедро подбадриваемых громкой музыкой.

Под куполообразным потолком ели, пили, танцевали и громко разговаривали десятки хорошо одетых людей.

Меркульев и Борис в своей пыльной и потрепанной одежде инородной кляксой пятнали чистоту роскошного заведения. Особенно нелепо выглядели здесь сапоги и галифе Меркульева.

Но именно они и произвели нужный эффект. Налаженная машина развлечения дала осечку – на несколько секунд шум прекратился, все присутствующие обратили к ним недоуменные лица. Даже музыканты, до этого меланхолично играющие что-то знакомое, сбились и стали затихать.

Меркурьев, нисколько не задетый повышенным вниманием публики, быстрым шагом нырнул в неглубокий закуток. Борис едва не налетел на него, поспешая следом. За закутком обнаружилось еще одно небольшое сводчатое помещение, в котором за одним из нескольких больших круглых столов, уставленных разнообразными яствами и напитками, в окружении друзей и подруг сидел Мамонт.

Появление незваных гостей произвело впечатление. Люди перестали жевать и уставились на милиционеров.

Меркульев переглянулся с Борисом и в несколько шагов преодолел небольшое пространство. Борис после секундного замешательства сделал то же самое.

Они нависли над столом. Меркульев презрительно обвел разношерстную компанию и тихо произнес:

– Всем оставаться на своих местах. Милиция.