Ворожея

И он все больше смурнел. Сердился на бахсов почтенных, что предложить ему ничего не могли. И все чаще за плеть из кожи змеи гремучей хватался. Приказывал говорить с подземным богом.

А потом, как оставили жертвою козу на погребальном костре, открыли: старый бог, что живет под землею, приказал Хану не идти в Белый Город. Смерть предрекал. Да упомянул, что спасет тот сына своего ценою дорогой.

Долго думал Хан.

Не подпускал к себе ни воинов статных, ни жен любимых. Размышлял.

Уж повидал он немало зла на своем веку. Где только не ходил, чего только не видывал. Не забоялся ничего, оттого и сам страх наводил что на Степь, что на соседние Княжества. Так неужели сейчас отступится?

И Аслан уразумел: не отступится. Сдюжеет. И сына родного увидит. Да спросит сам, отчего тот отца великого предал. И как ответ ему не приглянется, так и голове на плечах не сидеть.

И по утренней заре, замешанной на последних лютых днях ледовой поры, войско снова двинулось в путь.

***

Заринка не могла уснуть.

Рядом с нею горело тепло Свята, и это заставляло ее, обессиленную днями путешествия, лежать без сна.

И ведь расцвечивался он разноколерно - от янтарно-желтого до пурпурно-ружового. Оттого разумела шептуха: мечется. Сам мается растерянностью своей.

Мысли путались. Спотыкались друг о друга. Сталкивались. И от этого Заринка вздыхала. Тихо, едва слышно - чтоб не разбудить Свята. Потому как он, наверное, уже уснул. И что подумает о ней, если она вдруг разбудит его?

Зарина раскрыла глаза.

А ведь матка так и не рассказала ей, что следует делать девке, когда вот так - ночью и одни. На сеннике. И одеяло покровом для двоих.

Нет, конечно, это не та ночь, о которой думалось Заринке. Просто, что делать сейчас, ей тоже было непонятно.

Она ведь привыкла одна. А тут вот - Свят.

И мечталось ей о таком, грезилось. Сны дивные виделись, от которых поутру - румянец нежный на щеках. Помнится, тогда еще Зарина ругала себя за видения: не пристало девке молодой во сне видать такое. Да только как исполнилась мечта, Заре стало страшно.

Девка снова вздохнула. И ощутила на плече горячие пальцы:

- Не спишь?

Она поначалу замерла, испугавшись, что разбудила Свята, и тот станет теперь сердиться. Но потом, не разглядев вокруг него темного колеру, чуть успокоившись, откликнулась:

- Не сплю.

Она не знала, дозволяется ли ей, незамужней, повернуться лицом к мужчине, потому как когда лежишь к нему спиною, всяк безопаснее. Но ведь и лежать на одном сеннике без благословения богов тоже нельзя...

И Заринка рискнула.

Она осторожно повернулась к Святославу и столкнулась с его горячим дыханием.

Колера дрогнули. Замерли на миг, словно бы погаснув. А потом расцвели в разы сильнее. И все - теплым, алым подсветом, от которого у Зарины сладко защемило в животе.

Свят был слишком близок.

Теперь Зара ощущала его запах - терпкий, мужской. А еще - теплый. Родной, словно бы всю жизнь вот так - на сеннике разом. И от запаха этого у нее кружилась голова. А может, от усталости? Но голова кружилась точно. Плыла...

Девка закрыла глаза всего на миг и снова открыла. А Свят продолжал глядеть на нее.

- Отчего? - Он снова опалил ее своим дыханием. - Ты ведь устала. Ни одной ночи не провела на лавке за последнее время. И я не знаю, как долго мы здесь. Самое время - отдохнуть. И...

Он, видно, хотел сказать что-то еще, но передумал. А Заринка не сдержалась:

- Не могу. Я ведь никогда раньше вот так... на сеннике...

Она смутилась и опустила глаза. Замерла. И сердце перестало биться, а за ним и дыхание остановилось.

Все бы ничего, да только сенник оказался слишком узок. И лоб ее коснулся груди Свята.

Заринка замерла. Ей стало так страшно, что она не разумела: следовало снова отвернуться или отодвинуться? Или, быть может, что-то сказать? Пусть даже глупое, только чтобы отвлечь и себя, и его от мыслей пустых.

Да только Свят осторожно погладил ее по голове, касаясь русых, гладких, как шелк, волос широкой ладонью:

- Я ведь и сам никогда... странно, правда?

Зара облегченно улыбнулась.

Выдохнула.

И согласилась: странно. А еще - хорошо, когда вот так: близко, с одним дыханием на двоих.

Она подняла голову, чтобы поделиться со Святом своими чувствами, как внезапно ее губ коснулись его. Мягкие, теплые. И, верно, Заринке в ее снах все так и виделось, да только вживую было в разы приятней.

И целовал-то Свят только губы, а вот откликнулось на поцелуй все тело. Скоро и разом. Жар мощный разлился в животе, отчего сердце девки остановилось на миг. Замерло, испуганное, словно птичка.

А затем затрепетало.

И рука почему-то не осталась лежать на перине, а потянулась к другу, обвила его шею, позволяя тому еще ближе коснуться девичьего тела.

Мысли исчезли.

А в голове, словно опьяненной брагой, возник сладостный туман. И Заринка позволила себе большее. Она осторожно раскрыла рот и ощутила - не зная, что такое бывает - прохладную влагу рта Свята.

Зарина, испугавшись, отпрянула. Нет, мамка точно не говорила ей, что такое бывает. Это ж если просто губами - тогда ладно, но чтоб вот так...

И Свят, видя, что испугал Зару, отодвинулся. Нахмурился, укрывая ее одеялом.