Ворожея

— Только воды, — прохрипел Алесь и закрыл очи.

— Опять ему худо? — заволновался Череда, с надеждой глядя на Рафала. Лекарь потрогал лоб, посмотрел язвы и помотал головой.

— С ним будет все добре. Просто устал он.

— Ладно, тогда я покину вас, — и чуть тише для знахаря добавил: — А ты к Милаве снова сходи да спроси, чем Цвету помочь можно. Батька его обезумел совсем. Все повторяет, что это он во всем виноват — уж кабы новой беды не случилось.

Череда поспешил в хату к Доморадовне. Уж навряд ли ее Вит позвал в лес идти Ружу искать. Староста оказался почти прав: бабка не в избе, а в хлеву топталась, над петухом своим убивалась. Череда с трудом скрыл усмешку. И покуда та ныла, что Милава самая что ни на есть ведьмарка, сам внимательно оглядывал хлев, иголками утыканный. А там и на повядший пучок крапивки наткнулся. Все, как Алесь сказывал. Ай да голова!

— А давно ли ты ту травку собирала? — указал подбородком староста на оконце.

— А что? — Доморадовна застреляла-забегала глазками. И так и этак в лик Череды вглядывалась, но, видать, углядеть ничего не сумела. — Вчерась и собирала. А что?

— Да ниче-ниче, — ответил довольный староста. — А из-за петуха не убивайся. Сыщем мы тебе новую птицу. Лучше прежней станет кур топтать.

Бабка вздохнула, но подозрительности так и не ослабила. Череда на расспросы отвечать не захотел. Сказался, что у него еще тьма дел, их решать надобно. Однако долго еще чувствовал на спине жжение от полного домыслов взгляда Доморадовны. Никак не успокоится сплетница. И чего ей все неймется? В ее лета каждый рассвет с радостью встречают да Макошь благодарят, что еще один день жизни даровала.

— Череда!

— А, это ты, Домна. Чего тебе?

— Сказывают: Ружа пропала.

— Так, — кивнул мужик.

— Она завсегда до хаты в назначенный час верталась. Видать, и правда что-то дурное случилось.

— Не будем в худое верить. Поди, где-нибудь обиду свою баюкает.

— Обиду? — не поняла вдовица. Но староста пояснять не стал — и так сболтнул лишнего. Добре, хоть Домна — баба не глупая, попусту трепаться не станет. — А как Алесь твой?

— Ему лучше, — радостно поделился доброй вестью Череда, — намного лучше. Уже в себя пришел.

— Рафал помог?

— Милава.

— Как Милава? — округлила очи вдовица, — она ж вроде в яме томится.

— Так. Да только лекарит она, видать, знатно. В разных болезнях да травах разбирается. Вот Рафал у нее совета и спросил. Она и поведала, как Алеся в чувства вернуть.

— Правда? — подивилась Домна. — Поди, напрасно ее ведьмаркой сделали да все беды на нее повесили.

— И мне так сдается.

— Значится, теперича ты ее отпустишь?

Череда затеребил каштановый ус:

— Покуда Цвет не очухается да не поведает, что с обозом приключилось, придется ей в яме посидеть.

Домна понимающе кивнула:

— Мы с Гедкой тоже в лес пойдем Ружу искать. Он у меня в такие дебри лазил, где даже Лютоверу бывать не случалось.

— Добре. Только будьте осторожны. А мы с мужиками к обозу подадимся.

ГЛАВА 6 Заговор

Стайка ребятишек, старший из которых не встретил и одиннадцатой весны, по обычаю собралась в пролеске, подле Ласкавны, и о чем-то щебетала. Дети давно облюбовали полянку, что от темного леса кустами малины отделялась, нечистиков отгоняя, да и с дороги не сразу видна была. Тут они гуляли, делились тайнами и, если приходилось, от хлестких прутьев родителей хоронились.

— А вы ведьмарку видели? — спросил Бойко, самый старший.

— Кукобу, что ль?! — хмыкнул мальчик с копной нечесаных пепельных волос. — Я даже видел, как она зелье из жаб варила!

— Да какая Кукоба! Я говорю про ее внучку Милаву! — Бойко обвел ребят многозначительным взором, дожидаясь, пока стихнут шепотки, а рты да очи раскроются от страха и интереса, поманил к себе. — Слыхивал я от братца, что она цельный обоз сгубила. Всех людей и лошадей в караване на Купалье перегрызла!

— Не может быть! — пискнули дети. Каждый из них готов был уже броситься наутек да затаиться в складках мамкиной юбки иль за печкой схорониться, однако любопытство не дозволяло, прочно прилепив дитячьи лапти.

— Точно вам говорю! — Бойко постарался придать голосу таинственности, будто через его рот сами боги Навья вещали. — А еще сказывают, что она на Алеся порчу наслала — и нынче он, покрытый язвами и нарывами, у себя в хате помирает!

— Алесь? — схватилась за голову Олянка-семилетка и заплакала. Всем на деревне было ведомо, что девчушка сколько себя помнила на этом свете, столько замуж за сына старосты и собиралась.

— Не плачь! — сказал ей мальчуган с пепельными власами. — Я слыхал, что ежели ведьмарка помрет, то порча, которую она наслала, силу потеряет.

— И Алесь излечится? — Олянка посмотрела на него блестящими очами, полными надежды.

— Да!

— И мне такое ведомо, — важно подтвердил Бойко.

— Так давайте выследим ее и убьем! — предложил смуглый постреленок.

— Верно говоришь, малый! — Бойко потрепал его за плечо. — Только выслеживать не придется. Я ведаю, где она!

— Где? — заинтересовались ребята, затаив дыхание. Кое-кто подозрительно покосился на кусты малины. У Олянки даже слезы высохли.