Ворожея

Бойко поманил к себе ребят и, дождавшись, когда они притиснутся поближе, шепотом раскрыл секрет:

— Ее дядька Череда в яму, что подле мельницы, посадил!

— Так давайте камней наберем и к ней пойдем! Из глубины-то она нас не достанет! — предложил пепельновласый мальчуган, втайне надеясь, что Бойко и его смекалку перед всеми похвалит.

— Боязно… — заныла Омеличка, младшая сестренка Олянки, — а вдруг достанет да в жаб обратит?!

— Не хочешь — не ходи! — твердо сказала Олянка. — Тебе не понять, что чувствуешь, когда твой любимый помирает!

— А вот и понять! — недовольно скрестила руки Омеличка. Подумаешь, Олянка всего на год и еще половину старше, а воображает! Она, может, тоже кое-кого любит, просто еще не решила точно — Вита иль Цвета.

— Хватит спорить. Покуда все в деревне пошли Ружу искать, надобно к яме идти! — решил Бойко. Ребята закивали и принялись собирать камни.

— А ежели Череда прознает? — почесал пепельную копну мальчуган. — Он ведь с кажного из нас по пять шкур сдерет. Да еще от отцов достанется. У меня только вчерась последний синяк на заду желтеть стал.

— Не трусь. Не прознает! — пообещал Бойко. — У меня план имеется, как неприметно к яме подступиться!

— Ой! — взвизгнула Олянка и отскочила в сторону. — Глядите!

К кустам малинника быстро ползла длинная красновато-бурая змея с красивым темным зигзагом по хребту. Дети невольно отпрянули.

— Гадюка! — догадался Бойко, и его глаза превратились в узкие щелочки. — Ядовитая… Вот что! Давайте-ка ее изловим и в яму к ведьмарке бросим! Пущай змеюка ее укусит! И на нас никто не подумает, и Алесь излечится!

Олянка с готовностью сняла с головы платок и протянула мальчикам:

— Нате, ловите! Только бы Алесь снова здоровым стал, — мечтательно вздохнула она.

Мальчишки, коим не впервой выпало со змеюками справляться, быстро заарканили «смерть ведьмарки» и замотали в платок, прочно стянув узел.

Бойко довольно потер руки:

— Будет ведать, как худое людям творить!

— А что это вы здесь делаете?

Дети вздрогнули, обернулись. Врасплох их застал Гедка. Мальчик с привычно блаженным видом глядел на ребят своими чистыми синими очами.

— Не твое дело! — топнула ножкой Омеличка.

— Иди прочь, юродивый! — посоветовал пепельновласый мальчуган, стискивая в кулаке каменюку.

— Я с вами пойду! — радостно объявил сын Домны.

— Вот еще! Дуракам с нами не место! — заявил Бойко.

Но Гедка только улыбался, в его очах не мелькнуло ни тени страха, ни обиды.

— Пошли отсюда, — предложил смуглый постреленок. Ребята молча отправились к яме. Гедка увязался следом.

— Погодьте, — остановился Бойко, — прогнать его надобно. Разболтает еще.

Дети закивали.

— А давайте я в него камень брошу! — придумал мальчуган с пепельными волосами.

— Нет! — остановил его Бойко — уж он-то добре памятовал, как влетело от мамки, батьки, старшего братца, а после и от дядьки Череды за то, что Гедку палкой отходил. Никто тогда и слушать не стал, что юродивый за Бойко шпионил. — У меня иная мыслишка имеется! Погодь, Гедка, сейчас мы тебя к себе примем!

Бойко подался к зарослям крапивы и принялся рвать стебли, вышине коих мог бы позавидовать здоровенный дворовый пес. Дети мигом уразумели, что удумал их предводитель, и последовали его примеру. Только Гедка остался на месте, глядя на ребят очами цвета чистейшего неба в погожий весенний день. Он один не догадывался, что уже в следующее мгновение станет улепетывать прочь от жалящих поцелуев крапивы.

* * *

— Эй, девица! Дозволишь спуститься?

— Спускайся, дядька Рафал! — обрадовалась ворожея — все не одной в яме томиться.

Скрипнула клеть, сползла лестница — старец мигом подле Милавы очутился. Вот так прыть!

— Вот благодарствовать пришел: Алесю лучше стало. В себя пришел, гнойники присохли, — сказал Рафал. Его черные очи больше не светились недоверием. Теперича в них поселилась теплота. Милава улыбнулась.

— Я рада. Только не за что меня благодарить. Поди, сам его выходил. Разве что траву-покрик из моей сумы взял. Ну, так она для того и сбиралась, чтоб злые хвори отваживать.

— А как ты себя чувствуешь? — старец озаботился здоровьем ворожеи. — Покажи лодыжку.

Девица не стала перечить.

— Сдается мне, уже завтра бегать сможешь. Да и синяк, как я погляжу, сходит.

— Благодарствую, почтенный Рафал, твоими усилиями все у меня ладится. Вот только не скажешь ли, какой нынче час? Да не случилось ли чего среди селян?

Вот ежели теперича знахарь о какой новой напасти поведает, значится, Кукоба взялась-таки за черную ворожбу.

— Нынче час такой, когда тени растут да длиннее становятся. Солнце уже на запад по небосклону перекатилось. До ночи рукой подать. — Лекарь помрачнел. — Ну а в селе без новой беды не обошлось.

Милава всем телом напряглась, ожидая толкования.

— Ружу до сих пор не нашли. Видать, и правда с девицей что-то худое сотворилось. А только что по дороге сюда я встретил мамку ее любого. Так она поведала, что и ее сыну худо сделалось: язвы, гнойники, беспамятство.

— Как у Алеся?

— Похоже на то.