Ворожея

При виде ножа внушительного размера волколак насторожился. Видать, примеривался, с какой стороны лучше напасть. Зверь метнулся вправо, но Алесь не дозволил ему пробраться к себе за спину, не выпустив мохнатого тела из виду.

— Алесь, лезь к нам, — покликала Милава, судорожно вцепившись в ветку.

Волколак, видать, тоже уразумел, об чем молвила ворожея, а потому прыгнул и остановился промеж молодцем и дубом, зарычал. Алесь принял боевую стойку. Даже в бледных лучах ночного светила Милава сумела углядеть, как под льняной рубахой бугрятся мышцы — такими дома на печи не разживешься. Волколак бросился на противника. Ворожея вскрикнула, на доли мгновения решив, что сын старосты пропал в острых зубах. Но молодец ловко отскочил в сторону под протяжный волчий вой. Ворожея поняла — чудище ранено. Вот это да! Однако, супротив ожидания, волколак не убежал и не скрылся в густых еловых зарослях, чтобы зализать глубокий порез, а снова кинулся на молодца. На этот раз Алесь увернулся с трудом, с левого боку рубаха превратилась в лохмотья. Видать, ощутив, что в зубах заместо плоти повис кусок ткани, зверюга разозлился пуще прежнего. Он повторил бросок и снова, скуля, отскочил. Милава углядела еще один длинный порез на мохнатом боку, но мимолетную радость согнал ужас — Алесь прижал к бедру ладонь, сквозь пальцы проступила густая темная кровь.

— Сюда! — истошно закричала она. — Давай к нам!

Губы сына старосты побелели и плотно сжались. Он шагнул к дереву, которое покамест не преграждало мохнатое тело, но рычащий волколак в один прыжок загородил спасительный ствол. Милава завопила:

— Эй! Чудище волосатое! А ты меня попробуй достань, иль ты только раненых добивать умеешь?! — ворожея сползла ниже.

— Куда ты?! Он же сожрет тебя и не приметит! — предостерегла Воста. Но Милава и не мыслила слушать благоразумные доводы. Она видела, что, ежели ничего не сделать, Алесь погибнет.

— Давай, чудище лохматое, лезь сюда, иль лапы коротки?! — ворожея ужасно боялась — никогда доселе она еще не испытывала такого ужаса. Вот только за себя иль за Алеся?

Волколак обернулся к ней и, угрожающе зарычав, присел — никак к прыжку готовился. Милава похолодела — а коли достанет? Но вдруг что-то посыпалось сверху. Волколак мотнул головой. Ворожея подняла голову — Воста отчаянно срывала ветви, недозрелые желуди и бросала в мохнатую морду. Но зверюгу это лишь разозлило пуще прежнего. Он зарычал громче и подошел к дереву ближе. Алесь так и не поспел найти себе укрытие, сжимая бедро и со страхом наблюдая за волколаком. Внезапно раздался глухой удар. Зверюга заскулил, точно раненый пес, и, поджав хвост, кинулся наутек. Милава непонимающе поглядела на Восту. Та улыбалась.

Алесь засунул за пояс тесак, подковылял к тому самому месту, где только что сидел волколак, готовясь к броску, и поднял каменюку. Ту самую, коей малость раньше его самого приложила Воста.

— Кажись, каменюка пришлась кстати, в самое темечко угодила!

— Милая Воста, ты спасла нас! — обрадовалась Милава, все еще до конца не веря, что волколак отступил.

— Знатный булыжник. И как только ты меня им не пришибла? — Алесь покрутил каменюку в руке и отбросил в сторону. Ворожея спрыгнула и заторопилась проверить его рану.

— Коли б хотела пришибить — пришибла бы, — холодно бросила спускавшаяся Воста.

— Нехорошее увечье — рваное, глубокое. Давай-ка я для начала перевяжу.

— Милава, нам идти надобно. Кто ведает, что станется, ежели зверюга вернется?

— Не вернется, — убежденно молвила ворожея.

— Откуда ведаешь? — насторожился Алесь. Милава вспомнила кузнеца, обрастающего рыжей шерстью, но решила покамест о том не рассказывать. Авось не он это? Ежели селяне проведают, разбираться не станут — спалят живьем. Никто и слушать не пожелает, что тот, может, не по своей воле оборачивается.

— Ведомо, и все, — сказала как отрезала. — Тебе нынче о себе позаботиться надобно. Перевяжу — и сразу до хаты пойдешь. Волколаки к деревне не суются, так что не переживай, не тронет.

Милава сорвала куски рубахи с Алеся, обнажив крепкий торс. Прежде ей не приходилось так близко видеть полуголое мужское тело. Она невольно зарделась и понадеялась, что ночь скроет проступившую краску на лике. И поспешила перевязать рану.

— А вы?

— Ты ж разумеешь, мы нынче вернуться не смеем, — стараясь не сводить очей с пореза, пояснила Милава. — Меня — так сразу в яму посадят, это ежели повезет, конечно. Ну а Восту… Восту тоже накажут за то, что помогла мне.

— Ежели ее никто не видел, то ей ничего не грозит, — сказал Алесь.

— Ты видел, — с прохладцей молвила Воста.

— Я никому ничего не скажу. Сам хотел тебя из темницы вызволить, как разговор Доморадовны с пьянчугой услыхал.

Воста только губы поджала и отвернулась — на примирение она идти не желала.

— И вот еще что, — молодец перевел взгляд со смуглянки на Милаву. — Куда бы вы ни пошли, я пойду с вами!

* * *