Восемь дорог Желтого источника

— Я сгораю от желания узнать, какая из священных табличек вам досталась.

Что-то звякнуло, по воздуху рядом с поясом пошла рябь.

«Вот же неумеха-то…»

Он едва не закатил глаза и быстро посадил девицу в красном себе на колени, чтобы и не подумала смотреть по сторонам. Она и не оглядывалась, только моргнула раз-другой как-то растеряно и в лицо ему посмотрела уже иначе, будто пытаясь что-то там разглядеть или вспомнить. Да пора бы, не век же называть оленя лошадью.

— Этого я не скажу, Сяомин, а то ты сразу прекратишь меня обыскивать. Но если найдешь табличку, отдам тебе ее с радостью,

«А еще встряхну как следует одну недотепу, которая даже то, что под носом лежит, украсть не в состоянии».

Красавица дернулась, словно он не имя ее назвал, а бамбуковой палкой по спине протянул. Зрачки в темных лучистых глазах вздрогнули и раскрылись, взгляд на долю мгновения стал почти отсутствующим, губы беззвучно шевельнулись, повторяя слово из той, прежней жизни. Теплые маленькие руки, лежащие на его груди, так сильно вцепились в плотную ткань его одежд, что показались тверже слоновой кости. Потом она резко, с силой, которую сложно предположить в столь нежном теле, рванула в стороны темно-синий шелк, обнажив половину его торса, левое плечо и долго водила пальчиками по истертым контурам уродливого клейма.

— Я помню вас, — сказал она наконец очень тихо. — Я делила с вами ложе и… лгала вам.

Лицо ее стало очень несчастным, слегка испуганным, плечи поникли. Глаза она опустила, немного отстранилась, но с коленей его не слезла. Так и сидела, расположившись на них с той смесью бесстыдства и спокойствия, какая возможна только между бывшими любовниками.

— Ну-ну, стоит ли так расстраиваться, — подбодрил он ее. — Мы оба водили друг друга за нос, и я бы еще подумал, кто кого в итоге провел.

Но проиграли в результате этой игры оба. И последствия проигрыша оказались для обоих катастрофическими.

— Я не желала этого, — с жаром заговорила она. — Я хотела тогда и хочу сейчас лишь одного: жить спокойно и мирно без лжи и притворства, а не быть красивой пешкой в чужой игре.

Она казалась искренней и немного потерянной. И хотелось бы проявить к ней сочувствие, но…

— Но ведешь себя так, будто желаешь именно этого.

Она замерла и сжалась, живо напомнив ему Колючку.

— Сейчас ты не пешка в сянци, а игрок. Но продолжаешь делать то, чему тебя учили. Я один не вижу в этом желания перемен, а?

— Но как еще я могу обыграть вас всех? — едва ли не с вызовом спросила она и потянулась пальцами к волосам.

Вот только шпильки под ребро ему и не хватало.

— А кто сказал, что ты играешь именно с нами? — усмехнулся он. — Может быть, у тебя совсем другой соперник.

— Владыка Янь-ван? — озадаченно спросила она.

— Скорее ты сама, — пожал он плечами, будто озвучил очевидное. — И пока ты новая проигрываешь себе прежней. Таблички, кстати, у меня нет, она сейчас у другого человека, — «который притаился где-то в углу и уходить, кажется не собирается», — можешь убедиться сама, я не страну возражать, — он шутливо развел руками. — Или просто поверь мне на слово. Ты бы вряд ли пришла от нее в восторг.

Сяомин смотрела сквозь него какое-то время. Потом в задумчивости снова разгладила складки темно-синего шелка, спохватилась, отдернула руку и аккуратно сошла на пол. Она была непривычно тиха, взгляд ее казался слегка рассеянным, будто она спала и еще не до конца проснулась.

— Я верю вам, Рэн-лан. — Она предпочла назвать его этим именем, хотя скорее всего помнила настоящее. Он не стал выяснять это. — Благодарю вас за урок и прошу меня простить. Мне надо о многом подумать.

Она поклонилась и, не дожидаясь его ответа, развернулась и направилась к выходу. Шла она чуть покачиваясь, словно немного перебрала вина, и ему стало немного жаль ее. Как бы не слегла от открывшейся правды.

«Пожалуй, стоило бы проводить ее до ее покоев», — мысль мелькнула одинокой искрой от костра и так же быстро погасла. — Нет. Он — последний человек, которого она сейчас хочет видеть. Да и не столь она хрупка, как о себе думает. К тому же у него есть еще одно дельце…

Он подождал, когда фигурка в красном скроется из вида и сделал несколько вдохов и выдохов, прикрыв веки.

— Сама выйдешь или снова тебя за руку тащить? — произнес он сердито, готовясь, если нужно будет, опять нырять в Тень за своей горе-ученицей.

Но этого не понадобилось: девчонка вышла по доброй воле. Просто появилась из ниоткуда, молчаливая, бледная, сама так похожая на тень. Лицо ее сейчас казалось белее полотна, маленькие искусанные губы кривились, глаза — огромные, круглые, как у олененка — покраснели, на щеках блестели мокрые дорожки.

«Вот еще не хватало напасти», — думал он почти растеряно: она никогда раньше не вела себя так. Кричала, уходила в себя, дралась, швырялась вещами, пыталась его убить — это да… но вот это…

Она смотрела на него, безмолвно глотая слезы, беспомощно и виновато. А потом вдруг с отчаянным всхлипом бросилась в ноги и замерла, коснувшись лбом пола. Плечики ее вздрагивали.

Глава 1.16 Госпожа Гуй