Восемь Драконов и Серебряная Змея

Глава 24 Которая повествует, как западный дракон испепелял все на своем пути, а дракон севера вынужденно отправился в путешествие

Расставание с обитателями Дома Камелий было неожиданно тихим и спокойным. А Чжу и А Би, заранее попрощавшиеся со всеми подругами, отвесили служанкам и госпоже Ван положенные поклоны, и принялись возиться с лодкой, спуская ее на воду. Ван Юйянь и вовсе не пришла проводить гостей, из-за чего Дуань Юй то и дело бросал на поместье тоскливые взгляды. С присутствующими обитательницами Дома Камелий он попрощался коротко и скомкано, пробормотав что-то вежливо-невнятное. Госпожа Ван, неожиданно грустная и замкнутая, долго не выпускала Дуань Чжэнчуя из рук. Разжав объятия, она прошептала ему что-то, от чего далиский наследный принц надолго погрузился в отрешенную задумчивость. Вежливых и дружеских прощаний Инь Шэчи и Му Ваньцин хозяйка Дома Камелий, казалось, и вовсе не заметила, лишь коротко кивнув в ответ.

Эти молчаливые проводы закончились быстро, и четверка путешественников, в компании служанок семьи Мужун, отправилась в обратный путь. Легкий ветерок почти не колыхал озерные воды, окрашенные в зеленый водорослями и ряской; плакучие ивы на берегах купали в воде свои зеленые косы, сопровождаемые вытянувшимися в струнку тополями; высокие заросли осоки и камыша тихо шелестели, покачиваясь на ветру нестойким изумрудным частоколом. Даже серые тучи пасмурного неба, казалось, лишь подчеркивали всю ту зелень, что преобладала в окружающем пейзаже. А Чжу, стоящая на носу лодки с длинным шестом, затянула протяжную песню; чистый и сильный голос девушки разносился над водами озера, не встречая преград. Шэчи, задумчиво улыбаясь, обнимал жену, сидящую рядом с ним на лодочной скамье, и рассеянно любовался линией горизонта. Ваньцин, одобрительно кивая, вслушивалась в пение А Чжу. Оба Дуаня, стар и млад, безмолвно провожали взглядами исчезающее вдали поместье госпожи Ван.

Водный путь обратно в поместье Мужунов продлился недолго — А Би и А Чжу отлично знали как озеро Тайху, так и реку Бэйсинь, со всеми их мелями, стремнинами, и подводными течениями. Направляемое служанками суденышко ходко двигалось, преодолев немногие ли расстояния между двумя поместьями в считанные часы. За это время, Инь Шэчи успел обсудить с Дуань Чжэнчунем их дальнейшие планы. Далиский Принц Юга нашел давешние размышления сына о местонахождении Мужун Фу заслуживающими внимания, и намеревался выступить навстречу последнему. Шэчи, подумав, согласился с тестем, тем более, что сидение на одном месте успело поднадоесть деятельному юноше.

Едва лишь лодка бросила якорь у причала поместья Мужунов, А Чжу обернулась, озабоченно хмуря брови, и тихо окликнула свою товарку, указывая на дверь поместья. Та зияла пустым проемом, распахнутая настежь, что удивило Инь Шэчи — он отчетливо помнил, как служанки, покидая усадьбу, тщательно заперли все двери. Поймав взгляд А Чжу, он приложил палец к губам, и, осторожно выбравшись на доски причала, поманил за собой остальных. Спутники быстро поняли его мысль, и вскоре, вся компания, собранная и молчаливая, без шума и спешки входила в усадьбу Мужунов, намереваясь застигнуть врасплох наглых воришек.

Внутри здания поместья, их глазам предстали полнейший беспорядок и разруха: перевернутая мебель, разбитые напольные вазы, и полка с книгами, которую, казалось, растерзала стая голодных тигров — ее содержимое было разбросано вокруг, а на резных досках виднелись царапины и трещины. Именно рядом с полкой суетился рослый мужчина в красной накидке, перемазанной грязью и пылью. С вставшей торчком буйной шевелюры неизвестного слетали капли пота, когда он, наклоняясь, хватал с пола очередной свиток или книгу, вчитывался в них, и с раздраженными ругательствами отбрасывал прочь.

— Да где же они⁈ — возопил он, в ярости отшвырнув очередной томик.

— К нам вломился сумасшедший?.. — растерянно протянула А Би.

— Кто⁈ Что⁈ — разозленно воскликнул вторженец, обернувшись на ее голос.

Инь Шэчи удивленно округлил глаза. Он узнал этого мужчину сразу же, несмотря на утерянную остроконечную шапку, затрепанную кашаю, что больше напоминала сейчас грязную половую тряпку, блеск безумия в широко распахнутых глазах, и шарики пены в уголках рта. Тибетский монах Цзюмочжи, давний знакомец четырех путников, явился незваным в очередной дом, охочий до чужих ценностей. Шэчи невольно скривился в брезгливом сожалении — вид тибетца не оставлял сомнений в произошедшем с ним. Внутренние демоны одолели монаха — алчность и желание обладать чужим окончательно задавили в его разуме как заветы буддийского учения, так и здравый смысл. Одержимость силой, и неудачи в ее получении, свели разбойного тибетца с ума.

— Вы кто⁈ — невнятно рявкнул Цзюмочжи. Его покрасневшие глаза лихорадочно шарили взглядом по вошедшим. — Чего вам надо? Они мои! Все они, все знания! Мужун Бо обещал мне! Нужно только найти их! Где свитки⁈