Восемь лет до весны

Очень скоро я понял, что ни улик у Колотыгина не было, ни фактов, ни даже трупа. Одни только голые предположения и сгоревший «Мерседес». Но Шинкарев исчез, и уголовный розыск отрабатывал версию убийства.

Оказалось, что под подозрение попал и Санька. Он был доставлен в управление чуть позже меня. Но у него алиби нашлось. Ночь он провел с одной из своих подружек. Эта девчонка подтвердила его показания в тот же день. Санька отправился домой, а меня закрыли на ночь в камеру.

Под утро меня разбудил шум, с каким дверь в камеру стукнулась о блокиратор.

В камеру зашел Санька.

– И что это значит? – спросил я, поднимаясь на локте.

– Да вот, проездом заскочил, – с улыбкой проговорил он.

Дверь закрылась.

Санька подсел ко мне и тихо, с оглядкой сказал:

– Шинкарев реально пропал.

– И что?

Я доверял ему, но говорить ничего не стал. Вдруг полезет к Дульсинее за разъяснениями, наломает дров? Да и мужа ее трогать не стоило.

– Машину сожгли.

– Кто?

– Меня подозревают. И тебя. Но я-то выкрутился. Тебе тоже алиби надо соорудить. Зачем ты Дуську покрываешь?

– Покрывает бык телку.

– Была она позавчера в Подгорке. Ее машину там видели.

– Кто видел?

– Мужик по соседству живет.

– Когда видели? А когда Шинкарев пропал? Дуська была в полдень, а с Шинкаревым вообще ничего не ясно.

– Все равно скажи, что с ней ночь провел. Она подтвердит. Плевать на мужа.

– Я с другой бабой ночь провел. Мне на ее мужа не плевать.

Я помнил, как расставался с Лилей. Домой она меня к себе не звала, но мы могли бы вернуться в Подгорку, потому как муж ее где-то пропадал. Я мог провести ночь с ней. Она подтвердила бы мое липовое алиби.

– Что за баба?

– Только учти, никакого давления! – предупредил я. – Если захочет мне помочь, хорошо, если нет, что-нибудь другое придумаем.

Лиля захотела мне помочь. Санька поговорил с ней, передал мне весточку, я дал показания, Лиля их подтвердила.

В тот же день менты выпустили меня на свободу. Впрочем, я и без того вышел бы, потому как ничего серьезного против моей персоны у них не было.

Санька ждал меня в машине, причем не один. На заднем сиденье расположилась Лиля. Она смотрела на меня так, как будто я был ей должен.

Пассажирское кресло спереди пустовало, но я подсел к Лиле. В конце концов, она не последний в моей жизни человек.

Выглядела эта женщина соблазнительно, о прическе позаботилась, приоделась, накрасилась, и пахло от нее вкусно. Да и вообще лучше с ней, чем с Дульсинеей.

– Спасибо тебе, – сказал я и хотел поцеловать ее в щеку, но Лиля подставила губы и мило улыбнулась, давая понять, что это вовсе не шутка.

– Спасибо мужу, – заявила она, отстраняясь от меня.

– За что?

– За то, что все понял и отпустил. – Лиля смотрела на меня с замиранием.

Я знал, как чувствует себя человек, которому судья зачитывает приговор. Всякий раз мне назначали наказание, а Лиля ждала помилования.

– В Подгорку со мной поедешь? – спросил я.

Лиля кивнула и расплылась в улыбке. Пока что я оправдывал ее ожидания.

– Давай домой, – сказал я, глянув на Саньку.

С мамой надо поздороваться, машину взять. Тогда уже можно будет и в деревню. Если, конечно, Лиля не передумает.

– Значит, в Подгорку решили? – спросил Санька, останавливаясь перед светофором.

– Да, поживем пока там, – ответил я.

– А как же работа?

Я промолчал. Какая у меня могла быть работа? Отец дулся на меня, ничего серьезного не предлагал, а рынок подметать я что-то не очень хотел.

– Я говорил тебе про мусор. Этот проект надо двигать, – сказал Санька.

– Поговорим об этом завтра или послезавтра, – проговорил я и мысленно добавил: «А еще лучше никогда».

Шинкарева больше нет, но никуда не делись люди, которые занимались его делами. Проект утилизации мусора, затеянный им, сам по себе не рассосется, его душить надо, а это насилие. Возможно, придется убивать. Если Санька такой храбрый, то пусть сам таскает из огня каштаны для отца.

Я не стал знакомить Лилю со своей мамой. Она и сама понимала, что это слишком, осталась у Саньки в машине, чуть погодя пересела ко мне в «крузер», и мы рванули в Подгорку.

Там я ее и взял, с ходу, без прелюдий и предисловий, после этого остался в постели, а она принялась готовить ужин. Сначала Лиля навела порядок в летней кухоньке, где установлена была плита на баллонном газе, затем приготовила яичницу с тушенкой и подала ее прямо в постель.

Весь вечер она не знала покоя, убралась в доме, нагрела воды и наполнила бак в душе. На улице было уже достаточно холодно для летнего душа, но мы рискнули и не пожалели об этом. Сначала нас грела теплая постель, а затем – жаркая страсть. Засыпал я в состоянии, близком к полному блаженству.

Поднялась Лиля чуть свет и снова взялась за тряпку. Оказывается, вчера она убралась наспех, а сегодня у нее было время вычистить дом до блеска.

Втянулся в процесс и я, съездил на хоздвор, привез утеплитель и вагонку. К вечеру мы могли принимать душ, не опасаясь замерзнуть.