Восемь лет до весны

Но и убивать Шинкарева я не хотел даже при том, что из-за него мне пришлось вычеркнуть из жизни целых восемь лет. Жалости во мне не было, но я не хотел выглядеть монстром в глазах того же Камова.

Дульсинея тоже считала меня чудовищем. Все думали именно так.

– Ты Виталика сдала, – сказал я, переключаясь на Дульсинею. – Из-за тебя он сел.

– Нет! – выкрикнула она.

– Ну как же нет? – Шинкарев усмехнулся. – Ты его и сдала.

– Да нет же! – Дульсинея остервенело смотрела на него.

Мне казалось, что она вот-вот вцепится ему в волосы. Шинкарев будто учуял опасность, исходящую от нее, поднялся с кресла, собираясь отбиваться.

– И на Валеру ты наводку дала.

– Нет!

Все-таки Дульсинея набросилась на Шинкарева. Он в испуге отскочил от нее в сторону, ближе ко мне, но лишь пытался обмануть меня. На самом деле это был бросок кобры, движения точные, быстрые, мощные. Шинкарев не промазал, ударил меня по руке, в которой я держал пистолет. Но за мгновение до удара я успел нажать на спусковой крючок. Пуля пробила грудь Шинкарева.

От грохота у меня зазвенело в ушах, но я все же услышал, как взвизгнула Дульсинея.

Пистолет вылетел из моей руки, ударился о стену, стукнулся об пол. Но Шинкарев уже не мог развить свой успех. Пуля, попавшая в грудь, выбила его из колеи. Он не сумел погасить инерцию своего тела, врезался в ту же стену, о которую ударился пистолет, потерял равновесие и рухнул на пол.

Какое-то время Шинкарев смотрел на меня, пытался что-то сказать. Но взгляд его погас. Он дернул ногой и затих.

– Кто следующий? – спросил я, стараясь сохранять самообладание.

Может, я и не монстр, но и не слюнтяй.

– Леня, это все неправда! – Дульсинея в ужасе смотрела на меня. – Ты же видел, он пыль тебе в глаза пускал! Нарочно врал!

– Но кто-то же дал ментам наводку на Валеру. – Я холодно взглянул на нее. – И Виталику крылья подрезал.

– Да не я это!

– А с Розочкой кто все придумал? – гнул я свою линию.

Монстр я или нет, но мне нужно было идти до конца, и Дульсинею зачистить, и ее мужа. Иначе меня ждал бы пожизненный срок. Или удар в спину.

– Я, конечно, во многом виновата! – сказала Дуська, всплеснула руками и захныкала.

– А кто хотел меня сегодня убить? – спросил я, взглядом выстрелив в ее мужа.

– Я не только хотел, но и на самом деле убью! – с бледным видом выпалил Камов.

– Меня?

Если я не прикончу Митю, то он сделает это со мной. Тут уж третьего не дано. Меня даже обрадовала такая постановка вопроса. Конечно же, я выбрал себя.

– Его! – Камов ткнул пальцем в покойника, лежащего на полу. – Это я убил Шинкарева!

– Ты?

– Он полез к моей жене, и я его пристрелил.

Я хмыкнул. Митя выбрал единственно правильный способ сохранить себе жизнь. Я не хотел ему верить, но в данном случае он обмануть меня не мог. Не удастся ему отвертеться, если на орудии убийства будут не мои, а его пальчики. А Дульсинея не станет выгораживать своего законного супруга, если, конечно, я сумею договориться с ней на этот счет. А свою шкуру она дорого ценит.

Я поднял с пола пистолет, вынул обойму, передернул затвор, выкинул из ствола патрон. После этого я тщательно протер оружие и протянул его Камову. Тот кивнул, взял пистолет левой рукой и переложил в правую, прикованную к трубе.

– Этого мало. – Я смотрел на него не мигая. – Тебе выстрелить надо. Чтобы порох на руке остался.

Митя кивнул, соглашаясь со мной.

– Выстрелишь? – спросил я, кивком показав на Дульсинею.

Он задумался на целую секунду, отрицательно мотнул головой и умоляюще глянул на меня.

– Эта шлюха не станет ждать тебя из тюрьмы, – с презрением к Дульсинее сказал я.

Митя отвел в сторону глаза. Дуська потупилась.

– Ладно, можешь не стрелять. Хватит и пальчиков, – смилостивился я, поднял с пола пустой пластиковый пакет и положил себе на ладонь.

Митя аккуратно опустил на него пистолет со своими отпечатками.

– Это тоже твое, – сказал я и сунул ему в руку свою финку, которая тут же отправилась вслед за пистолетом.

– Я честно свой срок отсижу! – заявил Митя, прилепил свободную руку к своей груди и посмотрел на меня преданными глазами.

– Какой срок? Да тебе за два убийства вышка светит. – Я кивнул на окно, за которым лежал труп телохранителя.

– Да?… – Голос Мити сорвался.

– Вариант у тебя только один. Ты сейчас грузишь трупы в машину и везешь, куда хочешь, в лес, на реку.

– Я знаю одно место! – заявил Камов. – Там глубоко. Гири у меня есть. Штангу можно…

– Чем быстрей начнешь, тем лучше.

Ключ от наручников лежал в тумбочке. Я отстегнул Митю от трубы, и он сразу же схватил Шинкарева за ноги. Крови на пол натекло немного. Если ее не размазывать, то убраться можно за пять минут. Однако тело нужно было нести, а не волочь.

– Ну и чего стоишь? – спросил я, с издевкой глянув на Дульсинею. – Давай, запрягайся!

– Я?…

– Ты!

У меня не было ни жалости к этой стерве, ни желания заботиться о ней. Пусть корячится вместе с мужем.

Они затолкали тела в машину Шинкарева. Потом Дульсинея взялась за тряпку и замыла кровь, но этого было мало. Я заставил ее навести в доме идеальный порядок, как будто нас здесь и не было. В машину она садилась, едва живая от усталости.