Восемь лет до весны

Говорил он без напряжения, спокойно, но голос у него сам по себе был громкий, звучный. Я легко различал слова.

– Сегодня все сделаем.

– А если нет? – обеспокоенно спросил Кирицын.

Костя красноречиво промолчал. Мол, ни в чем нельзя быть уверенным.

– Костя, на кону стоит наша с тобой жизнь!

– Я все прекрасно понимаю, – сухо, даже раздраженно сказал Костя.

– Сермяговы сами не остановятся. С ними нужно разбираться.

– Я даю отмашку? – Раздражение в голосе мужчины усилилось.

Я мрачно усмехнулся. Страшно Кирицыну объявлять нам большую войну, но делать это нужно. Вот он и уговаривал на решительный шаг и себя, и Костю.

Это мы удачно с Санькой зашли. Мало того что к жертве на расстояние плевка подобрались, так еще и важный для нас разговор подслушали. Сейчас Кирицын даст отмашку своему человеку, и мы все окажемся у него на прицеле.

– Да, конечно. Но прошу тебя, давай без осечек.

Санька вдруг резко загнул кверху лист железа и тут же просунул под него руку с пистолетом.

– Костя, что это такое? – спросил Кирицын.

Санька выстрелил несколько раз, но этот субъект остался жив.

– Ты кто такой? – спросил он дрожащим от страха голосом.

– Сюда пошел!

Я уже поднялся и тоже смотрел в пролом. Видно было Кирицына, Костю, лежащего на земле, и дом за длинной стеной из подстриженного кустарника. Людей на заднем плане не наблюдалось. Никто не спешил Кирицыну на помощь. Не зря, оказывается, я так сюда спешил, как будто сама госпожа Удача заманивала меня.

– Куда сюда? – спросил Кирицын.

Санька отвечать не стал, просто сощурился, взял его на прицел. Кирицын решил, что сейчас его убьют.

– Иду!

Он торопливо вышел из беседки, также быстро приблизился к забору и вдруг набросился на Саньку, попытался вырвать у него из руки пистолет. Но братец мой предусмотрительно отскочил назад. Кирицын поймал пустоту и через пролом с одного своего участка провалился на другой.

Санька схватил его за голову, я – за руку. Мы окончательно втащили этого господина в пролом. Санька приставил ствол к его виску.

– Ну ты и придурок! – сказал он, собираясь нажать на спуск.

– Не надо! – От ужаса Кирицын засучил ногами.

Я, помнится, так делал в кресле у стоматолога, когда тот сверлил мне зуб.

Я с удивлением глянул на Саньку. А как же Лиля? Почему он не спрашивает про нее?

– Лиля где? – выкрикнул я, схватив Саньку за руку.

– Какая Лиля? – пробормотал Кирицын, с ужасом глядя на меня.

Возможно, он узнал меня под маскарадом. Если же нет, я должен был дать пояснение.

– Ты заказал Леню Сермягова ментам?

– Да. Хотя это не совсем так.

– Зачем ты заказал его Лилю?

– Не знаю никакую Лилю!

– Ну и хрен с тобой, золотая рыбка! – с ожесточением проговорил Санька и нажал-таки на спусковой крючок.

Пуля прострелила голову насквозь. Кровавая гуща фонтаном брызнула в траву.

– Уходим! – сказал Санька, вкладывая пистолет в руку покойника.

Я кивнул. Мы поднялись и на полусогнутых, под прикрытием кустов направились к дому. На полпути я остановился и повернул назад.

– Ты куда? – прошептал Санька.

И придумал он все хорошо, и Кирицына смог перетащить с одного участка на другой. Поцапался мужик со своим другом или даже любовником, убил его и застрелился сам. Бывает такое.

Да только вот менты не дураки. В момент выстрела из пистолета на руку выбрызгиваются микрочастицы пороха. Если у Кирицына их не будет, то опера не поверят в суицид в состоянии аффекта.

Кирицына уже могли хватиться. Не исключено, что к нам сейчас шли его вооруженные люди или даже менты. Но я не повернул назад, добрался до покойника, вложил ему в руку пистолет и выстрелил в небо. Теперь все, можно уходить.

За спиной гавкнула собака. Если это сторожевой пес, то дело дрянь. Он запросто пойдет по нашему следу. Я ускорил шаг, но не побежал.

Мы с Санькой спокойно вышли из дома, по улице добрались до места, где нас ждал мусоровоз.

– Быстро вы! – Виталик посмотрел на Саньку с подозрением.

– Все, нет больше Кирицына, – деловито изрек тот, закрывая за собой дверь.

– И куда он делся? – Виталик завел машину.

– Самоубился.

– А рацию ты зачем выключил?

– Это уже неважно! – отрезал Санька.

– Давай рассказывай!

– А чего рассказывать? Кирицын заказал нас какому-то Косте. У того люди на стреме. Осталось только отмашку дать. Но не пошла она, я остановил. И Костю завалил, и Кирицына.

– Кто вас видел?

– Может, камера какая-то где-то стояла, а так никто. Да, Костю типа Кирицын завалил, а потом сам застрелился. Мы не при делах.

– Нормально, если так, – сказал Виталик.

– Нормально?! Да это высший пилотаж! Помнишь, как вы Бархату тормоза подрезали! Я еще круче сработал!

Я глянул на Саньку и с укором, и с завистью. Сам я своими трупами не гордился, тем более не хвастался. С другой стороны, хотел бы я так глубоко вжиться в свою семью, чтобы радоваться своим победам, одержанным во имя достижения общей цели. Но как-то не сложилось у меня с этим с самого детства. Виталик, Валера и Санька больше тяготели к отцу, а я – к матери. Так и не стал я полностью своим для родных братьев. Но, как бы то ни было, мы в общем корыте. Если утонем, то все разом.

– Ты сработал?

– Мы с Леней. Но стрелял-то я!