Восемь летчиков или хозяин Байкала

После того дня как Сашу доставили в монастырь, он начал жить в этой лавре, отстранившись от всего остального мира, пережив конец застойных времён, смерть Брежнева, перестройку Горбачёва, Ельцина, развал Союза – вплоть до наших дней, когда я его встретил год назад. Владыка рассказал мне, что все эти годы Саша жил уединённо, превратившись постепенно из послушника и монаха в отца Александра. Жил в отдельной келье, ни с кем из братьев по вере не имел продолжительных контактов, избегал всяческих собраний и богослужений, не заводил знакомств и жил абсолютным затворником. Постепенно к нему привыкли и перестали докучать. Одним словом, отец Александр стал одиноким, тихим, не в себе на уме стариком. Он не смотрел телевизор, не слушал радио, не читал газеты, не участвовал в различных мероприятиях монастырского общества – он был один. Питался тоже отдельно, когда трапезничали все монахи и батюшки. Сорок лет такой жизни дали о себе знать. Он стал затворником.

Семёнович закурил:

- Впрочем, я уже говорил об этом. По понятным причинам, он так и не обзавёлся семьёй, а откуда его привезли и кто он такой на самом деле, не знал даже сам настоятель монастыря. Или, точнее – ему не дали это знать. Объяснили – не положено. Сунули красные корочки под нос и укатили в неизвестном направлении, успокоив лишь, что этот субъект не является преступником и маньяком. Экспедиция канула в вечность и о Саше, как о последнем выжившем, начисто забыли. Из гражданина СССР он превратился в пустой сосуд воспоминаний. Не произошло никакого фурора в научных кругах, поскольку фотоаппарат так и не был найден, а весь отчёт Саши об экспедиции посчитали неотвязными галлюцинациями его психики – об этом вы уже знаете. Так обстояли дела на тот момент, когда я с ним столкнулся у часовни. Одинокий, полоумный, семидесятилетний почти старик с шаркающей походкой и трясущимися руками, который даже не взглянул на меня, нечаянно толкнув плечом. Единственное, что сказал мне ещё настоятель, это то, что отец Александр на протяжении всех этих лет всё время разговаривал как бы сам с собой, упоминая часто какого-то Гроссмейстера, и повторяя, судя по всему, давно заученные слова: «задай вопрос, задай вопрос, задай вопрос…», обращаясь, очевидно. к какому-то невидимому собеседнику внутри себя. К этим его монологам давно все привыкли и не обращали на них должного внимания. Ещё он часто, буквально каждый день – батюшка мне так и сказал – почти день в день вспоминал какую-то девушку, обращаясь к ней по имени. В любой день, встретив его на территории, можно было услышать, как он шепчет себе под нос печальное: «Люда… Людочка… прости меня. Не уберёг. Любовь моя навеки… я потерял тебя…» - и остальное в этом роде.

Семёнович обвёл всех взглядом. Веселье, при упоминании о встрече с Сашей, давно стихло.

Рассказчик подмигнул Мише:

- Вот поэтому, Мишаня, я и был такой молчаливый всю дорогу назад.

- Теперь понял, - откликнулся водитель. – Я бы тоже не знал, что говорить в таких случаях.

Спустя какой-то миг Семёнович вздохнул и развёл руками:

- Вот и всё, друзья мои. История закончена. Теперь вы знаете всё, что и я. Мне добавить нечего. Жалко Сашу. Его обходили стороной, как того чудака, который разговаривал с арбузами – это всё, что я могу с иронией сказать напоследок. История о Байкале закончена. Здесь я ставлю точку.

…И наступила тишина.

********

- Едем в лавру! – с восторгом возопил Женька и, пользуясь подходящим случаем, полез целоваться к Нине.

- Ладно, - махнул безнадёжно рукой бригадир. – Пойду договариваться с Гамлетом, чтобы выписал нам командировочные на два дня с ночёвкой в городе. Может, настоятелю монастыря чем-либо поможем. После прошлого года, насколько я помню, мы у него так и не были. Заодно и повидаем отца Александра.

- Выдвигаемся завтра, - оповестил друзей бригадир.

- А кто едет?

- Тут уж решайте сами. В одну машину мы все не поместимся, к тому же, не забывайте – в столице, как и везде карантин не на шутку. Битком набитая машина у наших бравых полисменов вызовет сразу же нездоровый интерес. А там и до штрафов недалеко.

- Мы с Женькой не едем, - объявила Нина. - Я буду ждать вас назад и приготовлю ужин, а Женька пусть наведается в посёлок за продуктами, пока вас не будет.

- Хорошо, согласился Юрий Николаевич. – Тогда Михаил за рулём, я впереди, а Семёнович сзади.

…На том и решили.

Бригадир покинул вагончик, а остальные принялись готовиться к предстоящей поездке.

…Рано утром они уже выдвигались из расположения базы, все как один в приподнятом настроении от близкой встречи с героем их повествования. Какова будет эта встреча? Как воспримет их уже старый и дряхлый отец Александр? Как поведёт себя тихий и безумный старец, навсегда отгородившийся в стенах монастыря от суетной мирской жизни?

Этого не знал никто.

Нина осталась по хозяйству – простирнуть, подшить, погладить, сделать уборку. Женька ушёл в посёлок, предварительно нарвавшись на оплеуху из-за интимных поползновений чмокнуть свою возлюбленную в щёчку.

Все разъехались.