Восемь жизней

Комбат гнал, но светофоры приходилось соблюдать: если остановят, задержат надолго, а он не может себе этого позволить. К счастью, пока «зеленая полоса». Но на этом перекрестке не успел, есть полминуты. Комбат набрал Танюшу. Ответил незнакомый мужской голос: «За девочку не волнуйтесь, она в порядке. Ваш сын тоже. Приезжайте домой, и без глупостей. Нам нужна только ваша помощь. И не вздумайте вызывать милицию — будет только хуже».

Рублев собирался потребовать, чтобы ему дали услышать голос кого-нибудь из детей, но загорелся зеленый, и он уронил трубку, в сотый раз вспомнив, что хотел просить Сережу приспособить к его аппарату наушники — специально для подобных ситуаций.

По лестнице он взлетел молниеносно, не выслушав радостно вскочившую с приподъездной скамейки пожилую соседку Марью Ивановну. Кажется, он даже оттолкнул ее или отмахнулся. Возможно, та обиделась, что-то крикнула вслед — это сейчас было неважно.

По расположению дверной ручки он понял, что дверь в его квартиру не заперта и, следовательно, к внутреннему косяку прислонился боец с оружием. Сколько в квартире — неясно, и они могут держать детей на прицеле. Так что лучше не рисковать, войти спокойно, с поднятыми руками, демонстрируя готовность к диалогу.

Он вздохнул полной грудью, сконцентрировался и шагнул внутрь. Сразу же и в грудь и в спину уперлись дула пистолетов с наверченными на них глушителями.

«Предусмотрительно», — отметил Рублев про себя и подавил горячее желание немедленно проломить нос обоим конвоирам. Он бы успел — не было сомнения, но может успеть и кто-то другой, находящийся рядом с Сергеем и Танечкой.

— Чему обязан? — спросил он коротко, увидев, что дети невредимы.

— Нужно поговорить, Борис Иванович, — из кухни к нему вышел начальник банды, числящейся частным охранным агентством.

— Слушаю, — тон Рублева был почти механическим, придраться к интонации было невозможно.

— Я представляю интересы Зерновой Алены Игоревны, которая утверждает, что оставила у вас на руках своего сына Зернова Петра перед тем, как с ней случилось несчастье.

Итак, один процент, который он оставил в качестве звена, связывающего Танин звонок с Петькой, Галей и ее дочкой, оказался тем самым. Не зря они с Андрюхой дергали за все возможные ниточки — какая-то из них «отозвалась».

— Допустим, — спокойно ответил Комбат. — Я буду вести переговоры на эту тему, когда мой сын и его подруга окажутся в безопасности.

— Так вам есть что сказать по проблеме? — уточнил Командир.

— Я выдвинул свои условия, — Рублев скрестил руки на груди.

Стало пронзительно тихо, так, что тишина сильно давила на уши, на живот, протестовала против колочения сердца, которое, казалось, нарочно билось все громче. Танюша не выдержала — она закричала, сжала голову руками и рухнула на кровать. Из носа у нее пошла кровь.

— Поверните девочку лицом вниз и подложите подушку — может захлебнуться, — Командир, а фактически главарь, выглядел раздраженным. Его боец, опустив пистолет, неловко поворачивал Таню, такую маленькую и беззащитную, что у Сергея в глазах закипели слезы.

У Командира зазвонил телефон — на связи был господин Волошко, заказчик. Узнав, что хозяин квартиры на месте, он попросил его к трубке. Кажется, у Бориса не было выхода — его и сына по-прежнему держали на прицеле.

— Господин Рублев, — голос был мягким, доброжелательным, — мой человек объяснил вам, чьи интересы он представляет, и мне вдвойне приятно, что вы не отдали ему ребенка, а, судя по всему, желаете убедиться, что вам не лгут. Передаю трубку матери мальчика.

— Борис Иванович, вы помните меня? Я Алена Игоревна, Сережина учительница. Петя у вас?

Рублев поначалу обрадовался. Она жива, слава богу. Но от ее имени действуют потенциальные уголовники, посмевшие довести до обморока Танечку и до слез Сережу. Интересно, она тоже сейчас под дулом пушки или в шелковых кружевах дорогого постельного белья?

— Я озвучил свои условия вашему представителю. — И тон и интонации Комбата не отличались от синтезированных слов робота, хотя в крови бушевала адреналиновая буря.

— Какие условия? Какому представителю? — удивленно вскрикнула Алена, и тут в трубке снова зазвучал бархатный мужской голос, тот, что начал переговоры.

— Я понимаю вас, а вы поймите мою клиентку. У нас ваши дети, и они в полной безопасности, вам это ясно видно. А наш мальчик у вас, и мы ничего не знаем о его состоянии. Простая логика подсказывает нам, и вам, я надеюсь, тоже, что самым правильным в подобном случае будет обмен — живой и здоровый Петя на живых и здоровых Сережу с Таней. У вас есть два часа, в течение которых мы гарантируем нашим пленникам неприкосновенность.

— Чем гарантируете? — сурово произнес Комбат. — Я не уверен, что Алена не находится под тем же прицелом, что мои дети.

— Алена, наша Алена? Которая уволилась? — зашевелилась Танюша. — Дядя Боря, она и под прицелом крикнула бы вам, чтобы спасали Петю. Она же мама — любая мама выберет смерть, если ею можно заплатить за жизнь малыша.

— Умная молодежь пошла! — хмыкнул Командир. — Иди лицо умой, пигалица. Смотри, постель своему пацану кровью залила.