Восемнадцать дней

Тимар бросил охотничью сумку у подножья большого дуба и увидел в пробуждающемся кустарнике гильзы, расстрелянные, вероятно, накануне. Это были кирпично-красные бумажные гильзы со светлыми медными колпачками, крепко загнанные кем-то одна в другую. Тимар разобрал их, понюхал — запах пороха уже не ощущался, — затем бережно положил на землю, и у него возникло такое чувство, будто он бог знает с каких пор сюда хаживает, хотя оказался здесь всего второй раз. Он выпрямился и отошел к дереву.

Было еще рано, и солнце заливало вырубку резким светом. Засунув руки в карманы, Тимар внимательно огляделся; ему нужно было теперь представить, как будут выглядеть эти места, когда после заката солнца все вокруг до самых холмов подернется сырой мглой и только на фоне неба можно будет заметить большеклювую птицу. Нужно было запомнить ветвистые деревья, мешающие выстрелу, густые заросли, кусты боярышника и ежевики, которые навеки скроют убитого вальдшнепа, если он случайно туда упадет, — все, что в решающий момент окутает тьма. Позади него, где-то в глубине леса, громко перекликались женщины, собиравшие хворост. Их присутствие ничуть не беспокоило Тимара: у него еще было в запасе время, он знал, что скоро они уйдут и что дичь не пугает такой бессмысленный шум. Впереди неожиданно появился дикий козел; он даже не взглянул в сторону леса, лег на брюхо у края оврага и, откинув назад короткую шею, стал задумчиво смотреть вниз, на долину. Их разделяло шагов восемьдесят. Тимар и без бинокля видел его рано очистившиеся от кожицы сильные рога; он подивился неосторожности немолодого с виду козла, у которого не началась еще весенняя линька и пепельно-серая шуба напоминала по цвету оперенье цесарки, только морда и уши были черные, как летом. Он лежал, подобрав под себя ноги, иногда принюхивался к едва ощутимому ветерку, который шелестел сухими листьями, оставшимися на дубах с прошлого года. Тимар наслаждался хорошей погодой. Он вспоминал, как часто ледяной ветер ломал сучья, снежная крупа, шурша, засыпала все вокруг, но и в непогоду пролетали птицы и, как сухое покашливание, звучали отдельные выстрелы. Такая стояла тогда весна, и, пользуясь каждым свободным днем, промокший до костей, стоял он в сумерках на какой-нибудь вырубке, подстерегая вальдшнепов, и в конце концов они там появлялись.

Козел ушел; лениво потягиваясь, побрел среди кустов. Он двигался совершенно бесшумно. Потом туда пришел барсук; выставив толстый зад, он вытянул свою красивую полосатую морду, учуяв еще теплое лежбище козла. Тимар зарядил ружье одной дробью, больше ничего не взял с собой. На его охотничьем веку барсуки, как ни странно, до сих пор не попадались; это был первый, которого он увидал на свободе. Ему захотелось его поймать, он тихонько направился к нему, но барсук спустился в овраг и больше не показывался. От деревни к вырубке, к своим гнездам, пока еще неторопливо потянулись сороки и вороны; направились домой и женщины, собиравшие хворост, их голоса раздавались уже в низине.

Прислонившись к дереву, Тимар курил и точно так же, как вчера, прислушивался к писку пичужек, думая о том, откуда ждать вальдшнепов. Отлогая вырубка была вся сырая, земля набухла от снега, слежавшегося под опавшей листвой; в такую безветренную погоду, наверно, лучше было бы подняться повыше. Но он знал, что не двинется с места, останется тут, в середине откоса под большим дубом. Не шевелясь, стоял он под деревом; вокруг клубился табачный дым; сороки испуганно сворачивали при виде человека и, только взмыв в небо, начинали сердито трещать. Первый вальдшнеп появится снизу, думал Тимар, тихонько, где-нибудь между двумя большими деревьями; а если появится сверху, то обогнет ветки кустов, как летучая мышь. Но не сейчас. Минут через двадцать. Когда солнечный диск скроется за лесом и с земли сразу поднимется густой, холодный туман, горьковатый, как несозревший желудь, если разгрызть его зубами.

Он услышал на тропке какой-то шум. Это идет кто-то в резиновых сапогах, решил он и посмотрел в ту сторону. Из гущи серых сучьев показался егерь, потный, без шапки; в знак приветствия он небрежно помахал рукой. Тимар молча кивнул ему и полез в задний карман брюк за документами.

II

МОНОЛОГ ПЬЯНОГО ЕГЕРЯ