Восемнадцать дней

— Как хочешь, — сказал Тимар. — Я свое уберу. Да, тяга была неважная, но зато красота-то какая! — Он вспомнил про пьяного егеря, — в сущности, тот не выходил у него из головы. — Я видел отличного козла. Тебе ни разу не удалось убить косулю в этой вырубке?

— В прошлом году убил. Дрянную. В этом году, может, хорошую удастся застрелить.

— Завтра приедем сюда, ребята? — спросил Ништор, сидевший за рулем. Он нажал на газ и посмотрел на приборы. — Моя очередь дежурить на работе, но если вы хотите поехать, я назначу кого-нибудь другого.

— Нечего тебе беспокоиться, — сказал Бакош. — Я только на сегодня отпустил шофера. Мы можем обойтись и без тебя. — Он взглянул через плечо на лес. — Черт подери, не люблю заявляться домой с пустыми руками.

— Никто не любит. — Тимар вылез из канавы и, положив на землю вальдшнепа, быстро разобрал свое ружье. Он взял с заднего сидения кожаный чехол, засунул туда сначала ствол, потом ложе и, наконец, застегнул чехол. — Если очень надо, я отдам тебе вальдшнепа.

— Не возражаю. Вчера ты и так привез домой двух.

— Ну, тогда я вырву несколько перьев.

— Так поедем завтра или нет? — спросил Ништор. — Вы не дали ответа.

— Можно поехать, — сказал Бакош. — Но лучше на моей машине, незачем обдирать твою.

Ништор подал задним ходом к дороге; тем временем Тимар спрятал в карманчик бумажника несколько перышек. Бакош сел рядом с Ништором, а Тимар сзади; он положил рядом с собой на сиденье чехол с ружьем. Еще виднелась на склоне холма трехлетняя вырубка, разделявшая лес на две части; все там было темным и молчаливым. Молчание стояло и в машине; Ништор осторожно вел ее по проселочной дороге, а Бакош сидел, подавшись вперед, чуть ли не упираясь носом в ветровое стекло; он следил, не покажется ли что-нибудь в мигающем свете фар. Тимара это не интересовало, впрочем, сейчас его вообще ничего не интересовало: мысленно он был еще там, на темной вырубке, прислушивался к отдаленному топоту убегающих косуль и строил предположения, что заставило их обратиться в бегство, точно все это происходило не только в его воображении. Он знал, что Бакош не спустит глаз с дороги до самого дома, для него охота начиналась и кончалась на окраине города, и что у Ништора, которого по воле случая занесло из маленькой провинциальной больницы в городской отдел здравоохранения, сейчас совсем другим заняты мысли и охотится он только потому, что это модно.

Бакош закурил и, посмотрев на свою сигарету, выбросил ее в окно.

— Не курится, — проворчал он сердито. — Хитрое ли дело аккуратно подклеить фильтр к сигарете? Если не получается, зачем пускать в продажу миллионы бракованных сигарет?

Он попробовал зажечь еще одну, но она тоже не тянулась; потом выкинул всю пачку и, облегченно вздохнув, обратился к Ништору:

— Есть у тебя хорошее курево?

— В правом кармане. Если тебе по вкусу моя марка.

— Все равно. Лишь бы курились.

Тимару вспомнилось, что после национализации несколько лет Бакош руководил заводом, который выпускал массу бесполезных вещей: негодные консервные ножи, ржавеющие столовые приборы, алюминиевые кастрюли, от которых сразу отлетали ручки, тупые перочинные ножи с мягкими лезвиями, замки, открывающиеся обычной проволокой, грубые и скверно отлитые заготовки для других предприятий и прочую дрянь. С той поры, правда, прошло уже немало времени.

Ништор задумчиво сказал:

— Значит, завтра мы тоже поедем.

— Я присмотрю местечко получше, — оживился Бакош.

— Это место хорошее, — заметил Тимар. Он закурил и, чуть опустив окно, выбросил спичку. — Редко попадается такое хорошее место, — продолжал он после первой затяжки; его сигарета тоже не тянулась, но это нисколько его не раздражало. — Человек найдет, на что поохотиться, если не пожалеет труда. Я радуюсь, если встречается дичь, но не жалею, если промахиваюсь. А вот когда убиваю птицу и не нахожу ее, то муторно становится на душе.

— Ну конечно, — согласился Ништор. — Итак, завтра тоже поедем.

— Но не будем обдирать твою машину, — сказал Бакош. — В семь часов я заеду за тобой.

— К чему нам шофер? Сидит часами на дороге в машине и мерзнет.

— За это ему платят.

— Я все же настаиваю: давайте поедем на моей машине.

Ништор замолчал; сбавив скорость, он объезжал глубокие выбоины. Прежде чем они заметили на дороге собаку, он еще сказал:

— Значит, в семь я буду у тебя.

V

Неподалеку слева виднелся лес, на опушке маленький хутор, — собственно говоря, один дом, но справа, метрах в ста, на склоне холма стоял другой дом, окруженный старым фруктовым садом. Город был уже близко, но не впереди, а в стороне, за холмом, который предстояло еще обогнуть. Собака со светло-серой шерстью не спеша, трусцой пересекала дорогу, бежала от дома на опушке к склону холма; это была, как видно, немецкая овчарка, месяцев четырех, не больше. С заднего сиденья Тимар хорошо разглядел ее умную острую морду; собака казалась веселой и шустрой.

Бакош с некоторым опозданием схватил Ништора за руку.

— Стой! Я должен пристрелить эту бродячую собаку, — резко выпалил он.

— Прогони ее подальше, — сказал Тимар. — Это не бродячая собака. Она живет в том доме.