Восемнадцать дней

К черту! Будем и так друзьями. Я вижу гораздо больше бумажонок, чем хотел бы. В былые времена неграмотные турки берегли каждый клочок бумаги: вдруг там написано имя Аллаха, а нынче бумага — мусор. Такой темный мусульманин окочурился бы, увидев, что оставляют в лесу туристы. Не так давно кто-то за неимением прочего подтерся собственной визитной карточкой; на ней был указан и его точный адрес. Мы, по крайней мере, узнали, что образованный человек оставил здесь по себе такую прекрасную память. Гляжу я на вас, господин хороший, и надеюсь, что имею честь свести знакомство со скромным служащим или швейцаром, которого из милости подвезли сюда, чтобы он не плелся пешком вдоль оврага. Не доставайте своих документов; пусть ваша личность останется тайной. Вечной тайной, господин хороший. Кто-то пришел, кто-то ушел, только и всего. Больше ничего и не требуется. Пока не появились вальдшнепы, расскажу вам, как всякие сволочи истребляют здесь все подряд. В прошлом годе, значит, захаживал в эту балку по вечеру резвый молодой козлик, и занесло сюда охотника с разрешением на отстрел бракованного козла. Прикатил на машине; шофер на дороге его ждал. Пусть его личность тоже останется вечной тайной. Словом, козел там, на дне балки, охотник вот там, правей, на хребте холма, а я? Где был я в тот вечер? Охотника поручили другому егерю, ну а я сидел на дереве, потому что парень прибыл вооруженный до зубов: кроме винтовки, у него был двуствольный дробовик, а я помирал от любопытства, устоит ли человек, если дьявол в образе красивых фазанов с бронзовыми зобами примется его искушать. Многих охотников уже вводила в грех эта чудесная птица с синевой под глазами. Многих подонков, шатающихся по лесу. Многих вооруженных хулиганов, которые нагло, с грязными ногами вваливаются в храм природы и сразу хотят все захватить, как испанцы в Южной Америке.

Там, говорю я, был козел, вон там охотник; друг друга они не видели, потому как между ними горбился гребень холма. Я бы мог сказать парню: если он хочет подстрелить хорошего бракованного козла, ему надо пойти в другое место; но егерь его туда поставил, вот он и стоял, как малыш перед ночным горшком. У такого нет ни малейшего понятия, только знает, что стоит, как истукан; поживиться хочет за чужой счет.

Как на беду, молодой козлик рвался повидать свет; он взял да и забрался на ту сторону балки. Прежде он такого не делал, сдерживал свою прыть. Парень его сразу приметил; между ними было шагов семьдесят, поэтому в бинокль он его подробно рассмотрел. Оставь этого козла в покое годика на два, на три, думал я про себя, с разрешением на бракованного нечего на него таращиться; он станет браком только в пенсионные годы, когда пройдет его времечко. Пока я так размышлял, щелкнуло ружье, козел скатился в балку, а я, как тигр, сиганул с дерева.

Парня я отыскал в конце оврага; он сидел возле козла, покуривал себе, ждал своего шофера, которому приказал подъехать поближе, как только прогремит выстрел.

— Добрый вечер, — сказал я. — Попался козел?

— Попался, — ответил он.

— Документы можно мне посмотреть?

— Конечно. Пожалуйста.

Я читал разрешение на отстрел, и руки у меня дрожали, мне хотелось придушить парня, но я не подал виду, спокойно заговорил с ним:

— Как я вижу, в документе речь идет о бракованном козле. С неправильными рогами или старом козле, выпущенном при отборе обратно в лес.

— О таком, наверно.

— И?

— Что «и»? Где вы найдете козла никудышней, чем этот?

— Нигде, — сказал я. — Хотя дай бог мне всюду видеть таких никудышных, но не застреленных, с кровью на груди, черт побери! Документ останется у меня. Разрешение на охоту тоже. И козел. Подпишите, пожалуйста, этот акт в две строчки; я начеркал его в моей записной книжке.

— Подумайте, — предложил он.

— Не о чем, — отрезал я. — Не такое уж это мудреное дело.

Вообще-то он ничуть не психовал. Подписал акт и ушел. Козла я спрятал в чаще, чтобы не тащить его понапрасну в контору, ведь утром все равно надо было доставить его в город. По пути к дому — уже совсем стемнело — я заглянул в контору, надеясь застать там кого-нибудь. И правда, в окнах начальника горел свет. Всего-то часа полтора прошло после выстрела. Я думал, доложу начальнику, почему я оставил козла в лесу до утра. А он в конторе играл с инженером и еще двумя какими-то типами в карты. В ульти они играли. Начальник, взглянув на меня, пошел пиковым валетом и спросил, прежде чем я успел рот раскрыть:

— Где вы оставили козла?

— В лесу, — сказал я.

— В лесу, — повторил он задумчиво, словно впервые услышал это слово, и сделал ход пиковой дамой. — Вы умеете читать?

— Умею.

— Однако этот документ вы плохо прочли. Так вот, вернитесь обратно, возьмите козла и отнесите ему домой. Адрес вы найдете в отобранном вами разрешении на охоту.

— Мне переть козла домой к тому парню?

— Не к парню, а к охотнику.

— Сейчас? Ночью?

— Лето, мясо быстро портится.

— Пешком тащиться?