Восемнадцатый легион

Уверенности от этого у Кастула вдруг как-то сразу поубавилось. Может зря сейчас он это затевает? Велик риск нарваться.

- Ну, - нерешительно начал он, словно извиняясь. - За спасение центуриона.

В ответ на это Аудакс расхохотался, едва не разбудив Крысобоя. От шума тот застонал и попытался перевернуться на бок.

- Это ты-то спас командира? - спросил оптион, вытирая проступившие слезы. - Да, наверное, так и было. Но вот только никто этого не видел. Во всяком случае, мне не докладывали.

- Но это видел ты! - воскликнул Кастул. Кажется, от злости он готов был лопнуть. Совсем уже из ума выжил, гребаный оптион. Кастул что, не человек?! Не римлянин?! Даже собак не позволено так унижать!

- Не ори, Крысобоя разбудишь, - грубо осадил его Аудакс. - Я тебе все сказал. Можешь пожаловаться легату, только не сегодня. У него вечером пир, будут чествовать победителей. Я, кстати тоже буду там. А теперь давай, катись отсюда.

- Какая же ты сука! - со злости выпалил Кастул, - Чтоб ты сдох!

Слова слетели с его губ намного раньше, чем он успел их осмыслить. Теперь он испугался, думая что Аудакс вот за это точно его убьет.

Но тот лишь презрительно фыркнул.

- Вали отсюда, ты, кусок дерьма, пока я из себя не вышел.

Это все уже не входило ни в какие ворота. Кастул взглянул на оптиона с нескрываемой ненавистью. Прижав кулак к груди отсалютовал ему, и быстрым шагом поспешил прочь отсюда. Из палаты, из госпиталя... Идеально было бы вообще прочь из лагеря, но день только начался. Еще кучу всего предстоит сделать.

Даже вино в ближайшее время не светит. А ведь он не пил уже целую неделю. Боролся со своей тягой к выпивке, и вроде даже побеждал. Надеялся, что это будет оценено Аудаксом, но теперь-то все бессмысленно.

 Поганая сука этот оптион, шлюхин сын. Если бы Кастул мог, задушил бы его голыми руками. На пир он пойдет, подумать только! На пир к самому легату! Да Кастулу в жизни таких почестей не видать. А ведь он все делает, для того чтобы быть награжденным. Он-то всегда думал, что будет блести доблесть и солдатскую честь, но хрен там! Отличиться не выйдет. Кто угодно, только не он.

Весь день Кастул провел так, словно его ударили по голове пыльным мешком. Стараясь ни с кем не общаться, что-то делал почти на автомате. Внутри него клокотал гнев. Он никак не мог дождаться вечера, когда наконец можно будет напиться.

Но ненависть в его душе постепенно перерождалась в печаль. И к вечеру, когда наконец появилось свободное время, чтобы пойти в таверну, он уже был готов разрыдаться от пережитой обиды.

В обществе людей ему пребывать не хотелось. Он искал одиночества, поэтому, взяв побольше вина, он нашел ближайший закуток возле стен лагеря, где по его мнению, никто не смог бы его найти. Там, усевшись на отсыревшую солому, скрываемый темнотой близлежащих домов, он принялся хлестать выпивку прямо из горла. С тоской поглядел на тлеющий закат - да, наверное, они уже собираются в приемной у легата. Триумфаторы хреновы. Будут пить фалернское, жрать сонь в меду и лапать девок.

- Ты мразь, Аудакс, - бормотал он себе под нос, - За что так со мной?

Воспоминания нахлынули на него с новой силой. Вдруг пришел на ум тот разговор, когда они поругались впервые. Из-за того, что Кастул навыдумывал себе всяких нелепостей и обидел друга. Видимо, он все же не простил. Наверняка пытался, но не получилось. И вот во что это вылилось.

Самое обидно было в том, что этого всего могло не случиться, прояви тогда легионер чуть больше ума. Но нет, какой там. Страх победил. Теперь придется расхлебывать.

Он поймал себя на чувстве, что очень сильно скучает по Аудаксу. Тому, каков тот был раньше.

В глазах вдруг предательски защипало, и Кастул поспешил скорее отхлебнуть еще вина чтобы заглушить подступающие слезы.

Но ничего не вышло. Выпивка только разожгла огонь в его душе, и не в силах сдерживаться, легионер разрыдался.

Слезы катились градом, и по мере того как Кастул пьянел, поток их усиливался. Он пытался понять, что с ним происходит, но все было тщетно.

- Это ведь должно было случиться, - думал он, пытаясь себя успокоить - Аудакс просто так мстит. Все нормально. Тогда почему же я плачу?

- Потому что ты предатель, вот почему, - ответил ему внутренний голос, - Друга ты похерил, и ничего уже не вернуть.

Да, он оступился. Однажды допустил оплошность, но ведь это не значит, что его теперь надо всю жизнь наказывать за этот проступок?

Рыдания накатывали на него с новой силой. Боясь привлечь лишнее внимание, он уткнулся лицом в плащ. Вдруг голова сильно закружилась, и Кастул, захлебываясь слезами, упал на бок, прямо в подтаявшую грязь. Попытался тут же подняться, но вышло не очень. Поскользнувшись в месиве из помоев и земли, снова завалился на тоже место. На сей раз, правда, решив что разумнее было бы больше не пытаться встать. И так неплохо.

Боль жгучими ударами хлыста терзала сердце, то отпуская, то накатывая по-новой.