Вошь на гребешке (СИ)

Машина замерла у ворот смутно знакомого парка, который Милена видела прежде в основном глазами рыженькой девушки. Смотреть направо, в сторону остановки, не хотелось. Вууд, сгусток тьмы со дна собственной души — это бремя всякого вальза. Никогда и ни при каких условиях — это слова Тэры Арианы — вальзу нельзя выбрасывать вовне вууда, тем самым отрекаясь от части себя, дозволяя худшему и неуправляемому обрести жизнь и творить "без тормозов" такое... пойди пойми, какое! С Тэрой не поспоришь. Хотя анги сплошь и рядом используют вуудов в бою — но они анги, опытные и взрослые. Так сказала Тэра, взглядом выразив безмерность презрения к лепету ученицы, переспросившей элементарное... И тема была закрыта.

Милена передернула плечами и отвернулась от окна. Паша закончил доверительно рокотать шепотом, хлопнул по плечу рослого парня, сторожа при воротах. Энергично пожал его протянутую руку, оставляя в ладони ком мятых купюр.

— Какой корпус? — спросил он, взбираясь в высокое кресло водителя.

— Туда, по дорожке, дальше направо и... дальше, так... За угол и стоп.

— Терапия, клизма им в жопу, — зевнул Паша, в два движения погасил свет и заглушил мотор. — Этаж, палата, давай вводные, я типа жду.

— Третий. В коридоре.

— Бомжатник, — с пониманием кивнул Носорог и прыгнул в ночь. — Милена, если без эфира в морду и кулака туда же, как мы закроем им глаза?

Милена тихонько рассмеялась, прочесала пальцами волосы, повела плечами — и пошла к обшарпанной двери, дыша как-то иначе и ощущая себя несравненной. Откуда взялся человек в халате, судорожно рванувший дверь и склонившийся целовать руку, Паша не понял. Милена и сама не знала. Она шествовала по лестнице, милостиво кивая в такт бессмысленной череде слов, восславляющих её образ. На третьем этаже она улыбнулась человеку в халате особенно тепло, отчего тот икнул, спотыкаясь. Вскочил, побрел дальше, ничего не видя и продолжая нести восторженную чушь.

Паша за спиной выругался, одновременно отмечая действенность обаяния и неоднозначное отношение к методу. Носорог сочувствовал потерпевшему, в какой-то мере понимая, до чего бедняге плохо... или хорошо?

В коридоре было тихо, больные спали, медсестры отсутствовали. До самой каталки с телом удалось дойти без помех. Влада, кстати, переместили в палату: Милена чуть не задохнулась от спертости воздуха. Пятнадцать человек, половина склонна курить, вдобавок вонь чисто медицинская и дополняющие её запахи дезинфекции и несвежего тела, киснущего под бинтами.

Паша быстро распихал чужие кровати и каталки, освобождая дорогу для нужной. Слегка приложил в ухо выздоравливающего, излечив от бессонницы. Докатил "живое тело" до дверей в коридор, толкнул — и замер, выдохнув лишь половину очень короткого ругательства.

Каталка застряла в дверях, скрипнув и перекосившись. Вероятно, от ужаса: на край изголовья теперь опиралась лапами чудовищная тварь, в которой не склонный к пугливости Паша опознал серьезного противника. Изучив потенциального врага, Носорог уважительно хмыкнул и толкнул каталку снова, выпихивая в коридор изо всех сил: тварь не желала уступать и басовито рычала, скаля внушительные зубищи.

— Баскервильский щен был мелковат, — бормотал очухавшийся Паша, пыхтя и продвигая каталку. — Ты типа — круче, просёк? Ты — генерал. Генералиссимус, мать твою... и что у ей была за порода, у суки?

Тварь посопела, оттолкнулась от каталки и встала на все четыре лапы. Низко неся здоровенную свою башку, побрела вдоль стены, чуть раскачиваясь и не прекращая рычать. Паша стоял, как скала, и не собирался затевать панику. Тварь озадаченно приподняла морду и глянула на Носорога тусклыми осколками стынущей злости...

— Бэль, куда тебя понесло? Я ведь учила: место, ждать, — сообщил с лестницы женский голос тоном мамаши, умиляющейся проказам малыша. — Бэль! Плохая девочка. Слышишь? Плохая!

Морда чудища сморщилась складками то ли раскаяния, то ли конфуза. Куцый хвост поджался, тварь с грохотом рухнула на пол всеми костями — и постаралась отползти к стене, чтобы там сделать вид: она спит и ничего дурного не делала.

— Генеральша, — усмехнулся Паша, с более спокойным интересом рассматривая собаку. — Мамаша сука, и эта... женщина серьезная, типа.

— Бэль! А ну прекрати глупости...

Милена выдохнула и позволила себе разжать зубы. Вууд в плоскости ничего ужасного не натворил. Вууд взял да и нашел себе то, чего ему не хватало в душе первой ученицы замка Файен. Оказывается, бывает и так. Рыженькая девушка, та самая, застигнутая злодеями у автобусной остановки, сегодня выглядела несколько иначе. Она сменила прическу, обрезав волосы очень коротко. На щеке еще не зажила ссадина, синяк с припухлостью отмечал скулу, не позволяя забыть недавние события. Бинт туго перетягивал левую руку выше запястья. Но это была другая девушка. В присутствии новой части души — Бэль — она никого, кажется, не боялась и дурного не помнила.

— Вы кто такие? — возмутилась рыжая. — Ночью здесь посторонним нельзя.