Вошь на гребешке (СИ)

— Марк приходил, хотел поговорить с тобой. Это плохо, это значит, не желает волновать меня, — вздохнула Маришка. — Варька пропала, не могу дозвониться в их клубный дом, а других способов связи нет. На ресепшен не знают, возвращались ли они с Пашей. Почему ты увезла сюда соседского мальчишку? Сам Ван так страшно молчит, что я не знаю, что и подумать. Что с его дедушкой?

— Уже ничего, — поморщилась Милена. — Имя пацана — Ван?

— Да. Его дедушка милый, интеллигентный человек, — пояснила Маришка, принимаясь наводить в комнате порядок просто так, для самоуспокоения. — Просил учить мальчика русскому языку и всегда норовил оплатить занятия этой их смешной лапшой в упаковках, прочим таким же. Он мечтает, что мальчик получит у нас в стране образование и станет важным чиновником. Деньги копит на институт... Я не спорила, зачем старого человека лишать иллюзий? Он сам учился в Москве, понимаешь? Только это была другая страна и другое время. Может, даже другой мир.

Маришка сложила вещи Милены в аккуратную стопочку, провела рукой, разгладив последнюю складку и села на край кровати, взяла в руки пустую кружку.

— Где Ван?

— А, ушел с Марком, — отмахнулась Маришка. — Так странно... все странно, Миленочка. Я иной раз хочу себя ущипнуть. Марк очень богатый человек, я вижу. Успешный, и дел у него больше, чем можно переделать. Клиенты звонят ему такие, что страшно узнавать по голосу. Я, видишь ли, у Марка вроде референта два часа в день. Хоть так пытаюсь отработать нашу назойливость. Вот... — Маришка нахмурилась, сбившись с мысли. — Да, Ван проснулся сам не свой. Молчал. Пришел Марк, что-то сказал, тот что-то ответил вдруг. Они сели и час бормотали, тыкали в дурацкий планшетник... Еле удалось накормить их завтраком, ведь голодные. Творог будешь? Для костей полезно.

Милена кивнула и села, стараясь не морщиться от боли. Пошевелила пальцами поврежденной руки, вслушиваясь с себя. Подорожник, набранный ночью, в темноте, сработал много хуже привычных средств, но и так — уже спасибо. Корни очнулись только при контакте с кровью, а сперва были вялые и неподвижные, как у всех здешних растений.

— Ты неудачно упала? — осторожно спросила Маришка.

— Упала я просто таки здорово, — хмыкнула Милена. — Ведь не в голову пришлось.

— Что пришлось? — ужаснулась Маришка, только теперь осознавая размер бедствия.

Она резко сунулась вперед и потянула к плечу рукав ночного халата Милены, рассмотрела рану. Побелела, вскрикнула и сникла на кровать. Серебряная слезинка скатилась по щеке, Милена едва успела поддеть и упрятать в ладонь. Обморок оказался довольно долгим. Пристроив впечатлительную подругу поудобнее, с ногами на кровати и даже под одеялом, без тапок, Милена побрела в ванную комнату, умылась. Осмотрела руку. Ну, в чем причина ужаса? Швы ровные, корни подорожника стянули кожу так, что и шрамика не останется на память о своей глупости... Осколки костей, если верить боли, удачно сложились воедино. Листья подорожника, еще ночью — темные и слегка пожухлые, сейчас зелены, свежи и оплетают предплечье лучше всякого здешнего эластичного бинта. Синяков, и то нет.

Довольная осмотром, Милена вернулась в спальню, предварительно добыв из холодильника воду. Стеклянная бутыль запотела в считанные мгновения. Приложенная ко лбу Маришки, сразу устранила обморок.

— Дедушка Вана жив? — спросила Маришка, жалобно глядя на подругу.

— Нет.

— У мальчика, получается, нет дома и документов, — среброточивая нашла новый повод огорчиться. — И родни... И...

— У него есть жизнь. В тебе растет ребенок, не смей забывать. Ты должна улыбаться и верить в хорошее. Дважды должна, в тебе есть серебро, понимаешь? Пока в мире живут те, кто остро ощущает чужую боль и помогает другим просто потому, что не смог пройти мимо, мир не провалится ниже плоскости. К сожалению, среброточивые не умеют дать бой, — усмехнулась Милена. — Недеяние — оборотная сторона сострадания. В любом мире вам больно и трудно. Но вас бережет... нечто.

— Миленочка, я теперь совсем поняла, что ты из другого мира. А вот ты, — осторожно спросила Маришка, — разве не помогаешь мне и Мишке, и Вану... просто так?

— Нет, — сухо и нехотя бросила Милена. — Я помогаю себе. Я использую вас, чтобы выжить, поняла? Вот такая я. Себя люблю. Знаю, что во мне изъян, что нет дара прорицать. Северный луч мне не светит. Знаю, что вдохновения боя и умения решать наитием самые сложные дела мне не познать, это южный луч. Знаю и то, что спрягать корни мироздания и соединять или разделять пространства мне не дано, ну разве — самую малость, так это детское баловство доступно почти всем у нас. Дар востока сгинул вместе с востоком... Я не смогла повзрослеть. Но я все равно полагаю себя несравненной. И я умею отплатить тем, кто смеет усомниться в этой... лжи.

— Ничего не поняла, — призналась Маришка. — Ты на себя наговариваешь, вот что уж точно.