Восход

Питер отбросил одеяла в сторону и встал. Он потратил целый час на то, чтобы пялиться в голубой потолок гиби-гиби, лежать и бездействовать, ожидая возвращения родителей. Его сердце бешено колотилось, пока он натягивал самую теплую куртку и искал снежный щуп в ящике с инструментами. Папа говорил, что даже в самый слабый снег не стоит выходить без такого щупа. Если поднимается слишком сильный ветер, острый конец щупа требовалось вонзить в землю изо всех сил и держаться за него, пока порыв не закончится. На словах все звучало замечательно. Ему бы хотелось, чтобы и на практике вышло неплохо.

Он застегнул за собой молнию внутреннего клапана входа и растерянно встал в узком пространстве между двумя клапанами палатки, которое они прозвали «прихожей». У его ног лежали цветные тросы, ведущие к ключевым местам их лагеря.

Он нагнулся и поднял с земли голубой, который, как он рассчитывал, был надежно прикреплен к стенке навеса для собак. Расстегнув молнию внешнего клапана, Питер выглянул наружу.

Завывал ветер. Звук был похож на пронзительные вопли, повторявшиеся каждые несколько секунд. Питер застыл на пороге, наблюдая за круговертью снега. С ощущением, что выходит в армагеддон, он бросился в самую гущу бурана, сжимая в одной руке голубой трос, а другой застегивая молнию на входе.

Едва сделав первый шаг, он уже ослеп и оглох от вездесущего снега. И успел замерзнуть. Первым его желанием было вернуться назад.

Ему пришлось согнуться в три погибели, чтобы с трудом поднимать с земли злополучный трос. Дело двигалось медленно, Питер считал шаги. Каждый из них давался очень нелегко. Он тратил много сил на то, чтобы вытащить трос из-под глубокого снега. Крошечные участки тела вокруг глаз и рта, которые не прикрывала маска, словно кололи тысячами маленьких иголок, или, если быть точнее, сосулек.

Сделав девятнадцатый по счету шаг, он решил, что проще будет отпустить трос и пробежать до навеса, поскольку он уже знал, в какую сторону нужно двигаться. Поскольку Питер одевался в спешке, ему уже везде набился снег: в один ботинок, внутрь перчаток, в оба рукава и даже каким-то образом попал в штаны. Ноги ныли из-за неудобного полусогнутого положения. Но как только он распрямлялся в полный рост, то ветер толкал его с такой силой, что мог вообще сдуть прочь из лагеря. Верно. Не стоит отпускать трос.

Двадцать восемь. Двадцать девять. На шаге номер тридцать его нога ушла в снег глубже, чем раньше. И когда он попытался ее выдернуть, ботинок остался в сугробе. Теперь Питер стоял на одной ноге в самом сердце арктического шторма и растерянно разглядывал свой собственный носок. Ботинок сгинул в снегу. Держась одной рукой за трос, он принялся ковыряться в сугробе другой рукой. После пяти или шести попыток ему наконец повезло. Ботинок теперь был полностью забит снегом, но он отважно засунул ногу внутрь.

Когда он сделал пятьдесят шагов, то уже совершенно выбился из сил. На шаге номер восемьдесят два он уперся лицом в дверь собачьего загона. О его стены с остервенением бился снежный вихрь, и входная дверь была засыпана по локоть. Тут он с радостью вспомнил о том, что она открывается вовнутрь: папа никогда не пренебрегал подобными деталями. Он нащупал задвижку, ввалился в загон вместе с очередным порывом ветра, с силой захлопнул дверь за собой и постоял некоторое время, переводя дыхание. Если бы у него оставалась хоть капля сил, Питер бы заплакал. Внутри было темно, хоть глаз выколи: снег полностью засыпал крошечные окошки. Он забыл взять с собой фонарик. А его мокрая правая нога совсем замерзла.

Он услышал короткое гавканье. Может быть, Саша? Благодаря ей, Питер смог найти собак, сбившихся в кучку. Он услышал, что обеспокоенные животные ерзают, не находя себе места. Он выпрямился, насколько позволял низкий потолок, и нащупал на крючке за дверью собачью упряжь. Шесть петель. Питер понадеялся, что Джонас и его родители не оставили в лагере больше шести собак. Сняв рукавицы, он надежно спрятал их в карман: если они потеряются, их уже невозможно будет найти.

Питер знал, что Саша будет во всем его слушаться. Но насчет остальных собак он не был так уверен. Стараясь говорить тихо и спокойно, он начал наощупь пробираться к животным. Снова раздалось гавканье, на этот раз совсем рядом. Теперь он точно знал, что это Саша.

— Хорошая девочка, — похвалил он. — Скажи остальным, что все в порядке.

Почувствовав прикосновение мягкого меха, он поймал ее за ошейник и нащупал на нем петлю. Удивляясь самому себе, он с легкостью расправил ремешки упряжи, не задумываясь, закрепил их на нужных местах. Меньше чем за минуту Саша была надежно встегнута в упряжи на месте вожака. Отлично. Первая собака готова.