Восход

Питер резко сжал их, сломав пластиковые загородки, и засунул нагреватели в меха к Маттиасу. Тиа благодарно кивнула. Питер испугался, как бы она опять не заплакала.

Встав за санями, Тиа отдала какую-то короткую команду, которой Питер не знал, и собаки разом потянули сани, втроем легко справляясь с ношей. Спустя пару мгновений Питер с Сашей тоже начали подниматься вверх по склону. Стараясь двигаться в общем ритме, Питер с облегчением заметил, что Саша без особого труда тащит санки.

Затем Тиа с компанией резко остановились. Она подошла к собакам и стала ощупывать их лапы и уши, тихонько ругаясь. И ругалась она прямо как его мама. Она точно англичанка, подумал Питер.

— Хэм с Пег сильно замерзли, — сказала она, — они все это время лежали на льду. Не прекращая говорить, она снова заплакала. — Почему я не догадалась подложить под них мех?

— Обморожение?

— Я не знаю этого слова. Они слишком сильно замерзли, это опасно.

— Но как? Разве они не снежные собаки? Саша никогда не мерзнет.

Тиа перестала плакать.

— Они не привыкли к этому. Они спят на песке, и их мех, наверное, стал не таким густым. — Ее лицо приняло серьезное выражение. — Мне нужно будет втащить сани по отвесному склону, и от них не будет большого толка. Мне придется попросить тебя пойти с нами.

Питер неуверенно кивнул, подумав о том, сколько уже на самом деле прошло времени и как давно он оставил лагерь.

Тиа встегнула Сашу вместе с другими собаками, а Питер забрал свою воду, фонарь и некоторые другие вещи из саней и переложил их в рюкзак. Саша и большая серая собака принялись тянуть изо всех сил, а Тиа с Питером взбирались позади.

Никто не проронил ни слова: было очень тяжело подниматься по отвесному склону. По сигналу Тиа они делали привал через равные промежутки времени. На втором привале Питер вспомнил про шоколадные яйца в кармане. Он развернул четыре и два из них, не сказав ни слова, протянул Тиа. Хотя она не горела желанием их пробовать, но все же положила одно в рот. Тут ее брови удивленно приподнялись, и она улыбнулась ему. Тогда Питер передал ей еще два яйца и отпил из фляжки, наблюдая за тем, как она подносит к губам что-то похожее на кулек из старой ткани.

Они двинулись дальше, тяжело дыша, продвигаясь метр за метром и не тратя сил на слова. Две собаки Тиа, черная и белая, двигались так тяжело, словно резко постарели, но Саша и большая черная собака ровно тянули сани.

На вершине холма они напоили собак. Питер увидел, что Тиа льет воду из своей фляжки в небольшое корытце на передке саней.

— Круто, встроенная поилка! — сказал Питер. — А я думал, что мой отец — единственный европеец в Гренландии, который умеет водить упряжки. А из чего твои сани сделаны?

Он пригляделся. Что-то, напоминающее серый пластик, но все же не он.

— Из самых обычных материалов, я думаю, — ответила Тиа, взглянув на них. Потом она резко вздернула голову, будто услышала что-то.

— Что? — Питер стал озираться по сторонам. — Не пугай меня так!

Тиа бросилась к Маттиасу и радостно взвизгнула.

— Он шевельнулся! Повернул голову!

Маттиас приходил в себя. Тиа аккуратно напоила его и взяла у Питера еще одно шоколадно яйцо. Свернув обертку и бережно положив в карман, она надкусила шоколад и вложила его в рот Маттиасу.

— Не шевелись. Я боюсь, что ты ранен, — сказала она, поправляя меховое одеяло. — Мы… Мы сейчас повезем тебя домой.

Маттиас оглядывался вокруг и увидел Питера. Его взгляд испуганно метнулся к лицу Тиа, и он снова потерял сознание.

Питер огляделся, пытаясь увидеть лагерь и прикинуть, как далеко им еще идти. Но он ничего не увидел: только снега, потрескавшуюся землю и ледяные утесы.

— Куда пойдем? — спросил он.

Тиа пришла в себя и стала выглядеть по-другому, куда спокойнее и увереннее. Она с деловитым видом порылась в санях и бросила Питеру меховую накидку.

— Надень. Там, где нет солнца, куда холоднее.

Глава двадцатая Тиа

Питер стоял перед Тиа, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Меховой комбинезон, который она ему отдала, оказался слишком коротким, но она не могла пустить его в затопленный туннель в этой легкой блестящей штуке, в которой он расхаживал на поверхности. Хорошо еще, что на нем были надеты высокие ботинки. Она искренне надеялась, что они подбиты чем-нибудь теплым.

Она осознавала, что ее мысли — просто предлог не переключаться на гораздо более зловещие темы. Что она вообще делает? Она ведет мальчишку из Верхнего мира в последнее убежище ее народа. Это просто невообразимо.

Но как еще она сможет привезти Маттиаса домой?

Она в который раз посмотрела на Питера. Его собака-спутница полностью ему доверяла: Тиа четко это видела. И конечно же, он не принимал участия в гонениях, которым подвергали ее предков много лет назад. Но его родственники — могли. Их кровь течет в его жилах.