Восход черного солнца

- Это же ракхи, - объяснила она. - Если кто-то из них и может Творить, это наверняка женщина. Нашим мужчинам обычно не хватает... времени на подобные занятия.

- А интереса?

- Их интересы очень ограничены. - Хессет оглядела его с ног до головы, явно оценивая признаки его мужской стати. - Но то, что от них требуется, они делают.

- Приятно хоть для чего-то годиться, - сухо хмыкнул он.

- Я имела в виду мужчин-ракхов, - поправилась она. - Кто знает, на что годятся люди?

Она поднялась, одним неуловимым движением изменив неудобную позу. И перебросила священнику арбалет.

- Твоя очередь дежурить. А я постараюсь поспать.

Тут она бросила взгляд туда, где были привязаны животные, и ее тело внезапно напряглось. Зрачки сужены, внимание нацелено... на что? Что за особые знаки, неощутимые для человека, почуяла ее ракханская натура?

- Смотри за ксанди, - тихо приказала она. - Если что-то случится... а похоже, должно что-то случиться. Смотри внимательно.

- Да что такое?

- Не знаю, - шепнула красти. - Но мне это не нравится. - Она покачала головой. - Все это мне очень не нравится.

Все тот же кошмар. Таррант, бушующее пламя, все вместе. Боль, слепящая, жгучая, что впивается в мозг раскаленными остриями. И страх - настолько сильный, настолько подавляющий, что их тела сотрясаются еще долго после того, как они проснутся, их души дрожат от нездешнего ужаса.

Кошмар. Один и тот же. И вновь и он, и Сиани закрывают глаза, и вновь пытаются расслабиться. Один и тот же сон снится обоим. Но только им. Он не тревожит их проводницу-ракханку, он не тревожит животных. Как будто только люди могут видеть такие сны... а может, только те, кто связан кровью с Охотником.

И Сиани Первая подняла тревогу. А может, воскресила надежду?

- Я думаю, он не умер, - прошептала она.

И вот они снова едут. Бесконечные мили заснеженной земли. И вопросы, которые нужно задать, даже если ответы причинят боль.

- Что произошло между вами? - спросил наконец священник. Он говорил мягко, но сам же слышал, каким напряжением звенит его голос. Может ли он взять легкий тон, когда дух его в смятении?

Ледяная корка трещала под копытами лошадей, под когтями ксанди. Получался какой-то сложный ритм, даже приятный на слух.

- Ты вправду хочешь знать?

- Думаю - да.

Белая земля, заснеженные деревья. Ломкие, звонкие щелчки обледеневших ветвей. Иногда с громким треском ломался сучок и падал на тропу перед ними, взрывая снег. Буря прокатилась и исчезла восточнее гор, но еще долго будут помниться причиненные ею разрушения.

- Он взял меня в ученики, - тихо поведала она.

Дэмьен почувствовал, как тугой ледяной комок скрутился внутри, и едва сумел разжать смертельную хватку, сдавившую его сердце. "Ей отчаянно необходимо чародейство, любое. Что ж, может быть, оно того стоит..."

- Что-нибудь еще? - сдавленно выговорил он.

И она мягко ответила:

- Неужели этого мало?

В целом мире не могло существовать более тесной связи. Истинное ученичество накладывает отпечаток на всю оставшуюся жизнь, даже если период обучения давно кончился. Даже если к ней вернется память, все ее Творения будут помечены Охотником. Подпорчены им.

"Женщина, которую я любил, никогда не вернется. Даже если восстановится память, она будет... другой. Более темной. Порча коснется всего..."

Но больнее всего ранило даже не то, что случилось. Он понимал, что она не тревожится, что те черты Охотника, которые делают его столь отвратительным для Дэмьена, у нее вызывают лишь повышенное любопытство. Никогда прежде разрыв между ними не казался таким огромным, таким непреодолимым. Никогда прежде он так ясно не понимал его природу.

- А ты? - осведомилась она. - Что происходило между вами?

Дэмьен закрыл глаза.

- Он пил мою кровь.

"И сейчас пьет".

Его разбудил предостерегающий крик Хессет. Он вскочил с быстротой, отработанной неделями жизни в обнимку с опасностью, одетый, вооруженный, одним движением наполовину сбросил одеяла и сейчас освобождался от оставшихся. Домина освещала стоянку, значит, было близко к полуночи; свет округлившегося диска самого большого спутника Эрны позволял легко определить причину беспокойства...

Ксанди. Они словно взбесились, они бросались на все и всех. Светлые гривы разметались, по острым рогам текла кровь. Дэмьен успел увидеть, как упала одна из лошадей, а другая билась в путах, пытаясь отодвинуться, насколько возможно, от бешеных тварей. Упавшая лошадь перестала дергаться, густая кровь текла из разорванного брюха; а ближайший ксанди все колол и колол ее рогами, как будто его бесило, что она перестала сопротивляться.

Хессет уже поднималась рядом с животными, пытаясь их успокоить.

- Назад! - крикнул Дэмьен. Яростное храпение и визг не дали ему услышать самого себя. - Назад!

Она бешено покосилась на него, но все-таки уступила дорогу, а сама натянула арбалет. Пока Дэмьен подбирался к животным, ракханка быстро осмотрела окрестные заросли. Это было необходимо: животные оглушительно визжали, и если кто-то в этой части гор еще не знал о появлении отряда, теперь-то узнал наверняка.