Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи

КТК – это «Космическая транспортная компания», крупнейший межпланетный грузопассажирский перевозчик из ныне существующих. С некоторой долей шутки ее называют джерсийским Уэст-Пойнтом, но если надумал устроиться на службу в КТК, готовься к тому, что будет не до шуток. В компании армейские порядки, разве что за провинности тебя не расстреливают, а судят неформальным трибуналом, после чего выставляют на всеобщее посмешище. Так было с Джимми Слоуном, и Джей-Си поплатился за это сломанной челюстью.

Что касается зубрежки, скажу откровенно: перед вступительными экзаменами я несколько недель бился над головоломной пространственной математикой межпланетной навигации.

Когда я прошел конкурс, все мои приятели изрядно удивились, и я их не виню, ибо лицом и телосложением я, быть может, и сойду за питекантропа эректуса, но за академика – вряд ли. Да и пара лет на ринге не добавила красоты моей образине. Но все я же пробился в КТК – и оказалось, что режим здесь покруче, чем в армии военного времени.

У КТК единый рекламный слоган для всех планет: «Мы за безопасность космических полетов!»

Безопасность! Курам на смех. В истории КТК не так уж много аварий, но вовсе не потому, что в компании делают ставку на качество оборудования. Вместо того чтобы вбухать миллион-другой в модернизацию ракет и приборов защиты, большое начальство решило, что дешевле будет объявить летному составу: «Либо сдаете корабль в целости и сохранности, либо вылетаете с работы».

А если потерял место в КТК, добро пожаловать в ад. Помимо прочего, компания занимается сталью, нефтью и радием. То есть правит миром. Попасть в черный список – все равно что записаться в уголовники. Найти новую работу? И думать забудь. Помню, как-то вечером – зима, холод собачий – на заснеженном Бродвее ко мне привязался сиплый бродяга: монетки, мол, не найдется?

Я его узнал. Летал с ним десять лет назад, когда воевали Земля с Венерой. Теперь же вспомнил, что этот парень однажды угробил корабль КТК. Короче, я отвел его в кафе, угостил стейком с жареной картошкой – вы бы видели, как этот бедолага накинулся на еду, – а взамен он кое-что мне рассказал.

– Майк, я вообще не виноват. Трубы окалиной забило, и топливо пошло в обратку. Но помнишь, что печатали в газетах, когда разбилась «Звезда»?

Не сводя глаз с его изможденной физиономии, я кивнул. Он зашелся в мучительном кашле, глотнул кофе и продолжил, а в больных глазах читался вопрос «Ты же веришь?», такой надрывный, что мне поплохело.

– Ну, ты понял, Майк, в этом нет моей вины, но в газетах написали по-другому, во всех без исключения. Эксперты КТК разнесли мои показания в пух и прах, а когда закончили, все на свете знали, как меня зовут, как я выгляжу и что я наделал – ясное дело, со слов компании. Тридцать трупов. Ну и куда после такого возьмут? Сунулся в другие транспортные конторы – без толку. Пробовал хоть куда-нибудь устроиться – не берут. Может, подбросишь мне деньжат, Майк?..

Я подбросил ему деньжат, он перебрался в Аризону, а через пару месяцев сыграл в ящик. Теперь же, три года спустя, видеофон в моем гироплане трубил о том, как Джим Слоун вылетел из Джерси на корабле КТК, а двумя часами позже столкнулся с метеороидом.

Я включил автопилот, высунулся из кабины и подставил лицо обычному для такой высоты ледяному ветру. Далеко внизу вился черный Гудзон, по нему ползли крошечные огоньки, а дальше россыпью драгоценных камней сиял Нью-Йорк, и все его жители, подобно мне, следили за крушением карьеры Джимми Слоуна. Я закурил, нервно затянулся и выкинул сигарету за борт. Интересно, где сейчас Энди Слоун?

Капитан Эндрю Слоун, летчик-ас и лучший пилот компании, приходился Джиму старшим братом. Малой всегда молился на Энди и чуть не спятил от счастья, когда его тоже взяли в КТК.

Джим в какой-то мере перенял идеалистическое отношение брата к нашей конторе, и я уважал его позицию, хотя сам придерживался несколько иной точки зрения. А теперь… Скажу по правде, кишки у меня стянулись в узел, ибо я знал, чем закончится для Энди это столкновение с метеороидом.

На войне мы с Энди летали вместе, и он всегда лестно отзывался о младшем брате. Говорил, что малой станет новым чудом света. Я вечно подкалывал Энди на эту тему, но он лишь привычно вздергивал подбородок, усмехался и смотрел на меня с легким прищуром. До сего дня.

Потому что, когда я прилетел в космопорт, Энди уже был там – в мятой-перемятой форме цвета хаки и со складками у рта. Он в спешке удалялся от административного здания, но замер, когда я окликнул его, а потом схватил за руку:

– Как там Джимми? Живой?

– Угу, жив-здоров, – ответил он с каменным лицом. – Ты разве не сегодня летишь?

– Собирался, – кивнул я. – Рассказывай, что стряслось.

– Джиму хана, – мрачно сказал Энди. – Вот и все, добавить нечего.

Он хотел уйти, но я не отпускал:

– Твой братишка – отменный пилот!

– Этот отменный пилот прохлопал красную лампочку. У разбитого иллюминатора сидела женщина. Она погибла, Майк.