Восход Черного Солнца и другие галактические одиссеи

Здесь, пожалуй, надо кое-что пояснить. Корпус любого корабля утыкан детекторами. Эти чувствительные приспособления располагаются прямо под обшивкой и немедленно реагируют на сближение с любым объектом, имеющим сколько-нибудь заметную массу.

При выходе в космос детекторы переходят в особый режим. Если к кораблю приближается некий предмет – например, метеороид, – автоматически замыкается цепь, выпускающая компенсационные ракеты. То есть если справа у нас метеороид, детекторы правого борта реагируют на его массу, дают команду на ракетный залп и корабль благополучно избегает столкновения.

На случай отказа автоматики у пилота имеется карта обшивки, где каждый детектор обозначен красной лампочкой. Если лампочка загорелась, а корабль не тряхнуло от компенсационного залпа, пилот обязан запустить ракеты вручную. Решение принимается за долю секунды, но людей с заторможенной реакцией в пилоты не берут. Другими словами, это вопрос подготовки и привычки.

В общем, когда «Карибец» вошел в опасное сближение с метеороидом, автоматика не сработала, но Джим не запустил ракеты вручную. Кораблю помяло нос, а сидевшая возле разбитого иллюминатора женщина погибла, когда воздух высосало в космическое пространство.

Стоило хоть слово сказать, и ей на голову автоматически опустился бы герметичный шлем, но по какой-то причине женщина промолчала. И рассталась с жизнью.

Когда Энди с мрачной гримасой рассказывал мне об этом происшествии, в его серых глазах мерцали холодные огоньки. Я задумчиво потирал подбородок и рассматривал ситуацию со всевозможных углов. Наконец спросил:

– Где сейчас Джим?

– Не знаю, – отрезал Энди. – И знать не хочу.

– Черт возьми, дружище, не гони волну, – тихо попросил я.

Возмущаться он не стал, лишь угрюмо посмотрел на меня:

– Сам знаешь, Майк, как я отношусь к нашей компании. И сколько веревочек пришлось подергать, чтобы Джима взяли на службу. А теперь он убил пассажира.

– Ты еще не слышал его версию!

– Все я слышал, – заявил Энди, и я понял, что сейчас узнаю совсем паршивые новости. – Он сознался. Сказал, что уснул на рабочем месте. Прошлую ночь почти не спал, развлекался на Бродвее.

– Уснул? – переспросил я. – Прямо так и сказал?

– Угу. – Энди стиснул мне плечо столь сильно, что я поморщился, а потом он тяжело задышал и продолжил: – Майк, не будь Джим виноват, я бы его прикрыл. Сам знаешь. Но раз уж такое дело…

Он хотел что-то добавить, но передумал. Повернулся и пошел к выходу со взлетной площадки.

Вместо того чтобы последовать за ним, я отправился к административному зданию, внутрь, за множество стеклянных дверей, мимо перепуганных секретарш и озадаченных вице-президентов. Наконец ворвался в огромный кабинет, полный газетчиков, телевизионщиков и чиновничьей братии.

Увидеться мне хотелось лишь с одним человеком – с Джей-Си Гейли, нашим боссом, державшим в отменно наманикюренных пальцах бразды правления КТК. С крайне сердитым лицом он стоял у здоровенного стола и жевал сигару. Хмурым он мне нравился больше, чем улыбчивым: такая гримаса хотя бы не казалась фальшивой.

Он обернулся и увидел меня:

– Харриган! В чем дело? Я занят. Некогда с тобой разговаривать.

– Я на минуточку, Гейли, – сказал я. – Хотел сказать, что увольняюсь.

– Эм… – Он стрельнул глазами в репортеров. – Ты, Харриган, связан контрактом и не имеешь права уволиться. Позже все обсудим.

– Вы что, не отпускаете меня? – уточнил я.

– Конечно нет! – раздраженно отмахнулся он. – А теперь не мешай. У меня и без того полно проблем. «Карибец», Слоун…

– Что, сочиняете благопристойное алиби? – перебил я.

Пухлые щеки Гейли пошли желтушными пятнами. Он вылупился на меня и свирепо крикнул:

– Хватит! Пошел вон!

– Пускай ты начальник КТК, – продолжил я, – но еще и брехло, причем дешевое. А вот тебе доказательство, что я не шучу.

И я прописал ему с правой. Пальцы хрустнули, и я почувствовал, как его челюсть ушла вбок. Забрызгав меня кровью изо рта, Гейли отлетел к стене и съехал по ней на пол, холодный и бесчувственный, как айсберг в океане. Защелкали вспышки. Кто-то крикнул, чтобы вызвали полицию.

Мимо пронесся какой-то репортеришка, схватил телефон и набрал номер редакции. Он пялился на меня и долдонил:

– Вот это история! Вот это история!

Судьба моего гирокоптера не особенно меня волновала. Я взял его напрокат. Поэтому выскочил на тротуар, у которого выстроился ряд такси, подозвал обтекаемую скоростную тачку и громко сказал: «Таймс-сквер», чтобы услышали все глазевшие на меня бездельники. Но когда мы проехали квартал, я дал водителю другой адрес и велел гнать по средней полосе эстакады. Скоростного ограничения там нет, и мы просвистели по мосту над Гудзоном, разогнавшись до сотни, если не больше.

Через пятнадцать минут я вышел из лифта, пробежал по коридору и без стука вошел в квартиру Джима Слоуна. Парень разговаривал с толстым лысым очкариком низенького роста.

Я уловил конец фразы:

– …Совсем недолго. Готов к вылету сегодня же вечером.