Восход Черной звезды

Это… действительно было прискорбно, особенно если учесть, что у меня имелись все исходные данные. Но пугало другое… К гоблинам магию, я всегда обходилась без нее, так что это не проблема. Проблема сейчас была в ином – «мы начнем с наименее травмирующего твою психику, нежная моя». И если вот это вот было «наименее травмирующим», то уже было страшно представить, что будет дальше.

Несомненно, считавший все мои мысли кесарь улыбнулся, а затем рывком поднялся с кровати. Отставил бокал и медленно, не отрывая взгляда, направился ко мне. Совершенно игнорируя тот факт, что весь пол был усеян осколками битой посуды, жалобно заскрипевшими под его босыми ногами, потому что даже босиком кесарь не оставлял осколкам и шанса на выживание… Да что там осколкам – он никому ничего не оставлял!

– Рад, что ты понимаешь это, нежная моя, – приблизившись вплотную, произнес император.

Я стояла на стуле, испытывая от этого жуткую неловкость. Великий Араэден, подойдя, все равно превосходил меня в росте… как, впрочем, и во всем остальном.

– Я мужчина, – насмешливо произнес он, – я априори должен превосходить тебя во всем.

Продолжая прижимать к себе все еще ноющую руку, но уже в новом, каком-то защитном жесте, нервно заметила:

– А я ваша ученица на недобровольных началах, и, исходя из исторического опыта, у меня есть все шансы превзойти вас в будущем!

– Мм-м… – издевательски протянул он, – надеешься стать ростом выше меня?

Диалог стремительно терял логичность.

– Ростом нет, это физически невозможно, но… – начала было я.

И замолчала под ироничным взглядом императора… Потому что превзойти его во всем остальном было так же невозможно чисто физически – у меня просто не было в распоряжении трехсот лишних лет!

И воспоминание об этом заставило четко осознать, кто стоит сейчас передо мной… О Великий Белый дух…

– Приятно, когда жена относится к тебе как к богу, – уже откровенно издеваясь, произнес кесарь. А затем, глядя мне в глаза, продолжил: – Нежная моя, помимо отдельной спальни и показного уважения со стороны супруга светлые леди обладают также абсолютными ограничениями в свободе передвижения, обязанностью рожать детей и полным запретом на демонстрацию собственного мнения в любом из аспектов жизни.

Он протянул ладонь, коснулся моей щеки, двинув большой палец ниже, тронул губы и издевательским шепотом поинтересовался:

– Желаешь испытать все прелести светлой супружеской жизни?

– Нет! – поспешно ответила я.

Искренне надеясь, что после моего ответа кесарь уберет свои руки! Не убрал. И, продолжая собственнически гладить по щеке, окончательно добил задумчивым:

– Давай рассмотрим ситуацию с моей стороны, нежная моя. Итак, у меня есть МОЯ империя, которую я сумел вернуть за несколько часов, феноменальная даже по меркам Эрадараса сила, неограниченные ресурсы времени и нежная, строптивая, до крайности притягательная жена. Жена, которую я в полном праве запереть в своем дворце, раз и навсегда лишив ее возможности демонстрировать кому бы то ни было блеск своих распущенных волос!

Внезапно я поняла, что демонстрация моего внеэрадарасского происхождения разгневала кесаря именно тем, что я сняла покров с головы.

Судя по ледяному взгляду супруга, поняла верно.

– И в следующий раз, нежная моя, – мрачно глядя на меня, продолжил император, – когда ты решишься поднять вопрос об «условиях работы», «отдельной спальне» и прочих мелочах, настоятельно советую подумать о вероятности утратить возможность участия в политической жизни моего государства, обретя взамен полный набор прав и обязанностей истинной светлой леди.

И он убрал руку от моего лица.

Судорожно вздохнув, тихо напомнила:

– У нас договор.

– Да, – спокойно подтвердил кесарь. – Потрудись вспомнить условия.

«Но если ты возродишь мою страну, способная моя, и пожелаешь вернуться… обещаю – я открою для тебя путь в Рассветный мир», – практически дословно вспомнила я. И со всей очевидностью поняла пренеприятное: «Если ты возродишь мою страну»… А если меня запрут на весь этот год, условие выполнить я, естественно, не смогу, и весь договор катится к серым гоблинам…

То есть да, это было поражение. Абсолютное, полное и безоговорочное. И как полностью проигравшей, мне сейчас, вероятно, следовало впасть в истерику, отчаяние и осознание случившейся трагедии… Ну или как минимум порыдать в подушку, совмещая истерику с мольбами и просьбами не отстранять меня от государственных дел, и надеяться при этом на милость кесаря.

Одна проблема – я лично ко всем дохлым гоблинам сдаваться не собиралась! Никогда и никак!

А потому вдох-выдох, вздернутый подбородок, лучезарная улыбка и невозмутимое:

– Какой познавательный скандал у нас вышел! Обязательно повторим в будущем с моими гневными высказываниями и по возможности без ваших настоятельных рекомендаций. Что на ужин?

Усмехнувшись, кесарь молча подал мне руку, но еще до того, как я спустилась со стула, все осколки от разбитой посуды превратились в белоснежные розовые лепестки, и это притом что мне они никакого вреда причинить не могли, я все еще оставалась в туфельках.