Восход Левиафана

Вскоре От достиг города под названием Типерсис, возле которого его взору предстала величайшая из пирамид. Ее восемь граней сияли на ярком солнце персиковыми отливами, а навершие было выполнено из металла, который своим желто-белым блеском затмевал солнце. От с удивлением обнаружил, что местные мудрецы и правители боятся этого сооружения, хотя возводят рядом свои, похожие.

К этому моменту слава о нем, как о великом учителе, уже распространилась далеко по землям Чени, Нубт и Нехен, и один из мудрецов назвал его Т-от. Тау-знак, подставленный в начало его имени, говорил об уважении и о том, что его считают носителем древнего знания, что в каком-то смысле было истиной. Даже правители этой странной земли, фараоны, выказывали Оту (теперь уже - Тоту) свое почтение и просили совета у странствующего мудреца, обучившего их народ искусству запечатлевать звуки в камне и дереве (позже он научит их обрабатывать местную разновидность осоки, изготавливая из нее писчий материал, который будут применять по всей ойкумене еще тысячи лет).

Каково же было удивление Тота, когда перед входом в самую большую пирамиду он обнаружил каменное изваяние Семарха! Изваяние всколыхнуло в его душе память о давно минувших событиях, о его непростительной вине перед родным племенем. Об убийстве лучшего друга, Арга. Много позже, совсем в другой стране Тот услышит эту историю из чужих уст, измененную, извращенную до неузнаваемости, но все же ту самую историю.

Тем не менее, изваяние солнечного бога родного племени он воспринял, как добрый знак. Более того, крупицы известных ему знаний о сотворении мира благодаря этой находке начали складываться в довольно четкую картину. Он без страха вошел в пирамиду, удивившись, что вход в нее не охраняем.

Планировка строения оказалась несложной, и очень скоро, сверяясь со своими записями, полученными еще в Чатал-Гуюке, Тот определил, где должно находиться главное помещение. Однако он не нашел входа в него, и стал внимательно изучать обрывочные письмена на стенах. В пирамиде было на удивление мало текстов, а те, что имелись, были сильно потрепаны временем, что усложняло их прочтение.

Долгое время Тот не мог понять ни единого слова, пока не понял, что эти письмена отличаются от встреченных им ранее, - те же символы обозначали иные звуки, будто взятые из другого языка. Он сверил их с записями, которые скопировал с одной из древних дощечек, доставшихся ему от северного странника Бури. Многие часы (или даже дни) он провел в расшифровке, а когда, наконец, сумел понять написанное, без труда нашел главное помещение. Нужно было просто отказаться от известной ему геометрии пространства в пользу иного взгляда (который спустя тысячи лет назовут гиперболической геометрией).

В главном помещении пирамиды, которое было выполнено из неизвестного ему черного металла, Тот нашел только пустоту. Зеркальные поверхности окружавшего его куба были испещрены непонятными символами, которых они никогда не встречал - это были полосы и черточки, абсолютно независимые и на первый взгляд хаотичные. Тот многие часы провел в размышлениях и даже не заметил, как помещение продолжило освещаться из неизвестного источника уже после того, как он израсходовал последний факел.

Долгое время он провел в тщетных попытках разгадать тайну главного помещения пирамиды. Он забыл о сне и пище, но иногда будто впадал в странное полубессознательное состояние, в котором его мысли очищались, а тело наполнялось энергией, с которой отступали голод и жажда.

А потом он случайно скосил глаза на боковую поверхность и в хаотичном собрании отраженных палочек и черточек увидел их сочетание, которое... нет, он не видел его раньше, но инстинктивно взгляд ученого уловил в нем закономерности, которые могли быть присущи лишь человеческой письменной речи.

Он достал чистую буковую дощечку и начертал на ней увиденный символ металлическим пером. После первого символа уловить начертание остальных было проще и вскоре он собрал все двадцать четыре рубленые знака, которые составляли какой-то древний сакральный язык.

Оказалось, что помещение с зеркальными поверхностями содержало только эти знаки и никаких записей. Ему дали систему письма, но не дали никаких текстов с использованием этой системы. Тогда, быть может...

Он начал экспериментировать с символами, расставляя их в различных последовательностях. Сначала в уме, потом - на дощечке. А потом, когда на буке не осталось места, он принялся выцарапывать символы на поверхностях комнаты. О да, ни один исследователь не позволил бы себе такого кощунства! Но Тот был не просто исследователем, кроме того, это чувство известно всякому ученому - когда открытие захлестывает тебя настолько, что забываешь обо всех условностях, продиктованных людской этикой...