Восход над деревом гинкго

Лукошко упало на землю, ненужные больше травы разметались, и их тут же забросало пеплом. Пепел лёг и на бумажную тиогами-нингё, удивительно белую на фоне бескрайней черноты. Ицуки взглянул на цепочку следов, уходящих на север. Он отставал от войск на несколько дней. Если поторопиться… нет. Ицуки вернулся взглядом к дому Ойси – сперва надо достойно проводить их в Ёми.

Ицуки поднял куклу с земли, осторожно стряхнул с неё пепел и бережно убрал в рукав. В конце концов, убежать у него не получилось.

Глава 46. Три генерала

В темнице пахло кровью и мочой. Садако лежала на каменном полу, свернувшись калачиком. На ней не было одежды, и Мико удивилась, насколько она худая и тонкая – можно было пересчитать все рёбра, тазовые кости выпирали, а бугры позвоночника выглядели жутко. На правой руке не осталось ногтей, лицо распухло, и изо рта тянулась розовая нить слюны. На полу лежали белые горошины зубов. На предплечьях виднелись мелкие порезы, покрытые волдырями, будто что-то разъедало их. Генерал Хоку знал своё дело, Мико начало трясти от одного взгляда на измученную Садако. Она мысленно убеждала себя, что у них не было другого решения, что они не могли ждать, пока Садако соизволит поболтать, и ненавидела себя за каждую из этих мыслей. Ненавидела настолько, будто своими руками вырывала Садако ногти.

– Пришла поглумиться? – прошепелявила Садако, поднимая на неё покрасневшие глаза, и изо рта её пролилась скопившаяся кровь.

Мико думала, что справится, но ошибалась. Она только успела выйти из камеры, прежде чем её вывернуло прямо на стену в коридоре. Садако то ли засмеялась, то ли закашлялась. Мико выпрямилась и прильнула лбом к холодному камню, чтобы хоть немного прийти в себя. Всё это время она прижимала к груди деревянную коробочку с рисом и рыбой и теперь казалась себе ещё более мерзкой. Она хотела принести Садако еды, как будто этот жест сделал бы её лучше. Как будто смыл бы с неё кровь, а с Садако – следы пыток.

Мико посмотрела на тёплую коробочку. Раньше она и представить бы себе не смогла, что тэнгу будут называть её госпожой и пытать её пленников. Что у неё вообще будут пленники и десятки трупов за спиной. Раньше… Мико вздрогнула и закрыла лицо ладонью. Как раньше уже никогда не будет. Не после всего, через что ей пришлось пройти и что потерять. Но – Мико сжала коробку дрожащими руками – она должна попытаться сохранить в себе хоть что-то человеческое, хоть что-то, чего не будет страшиться при взгляде в зеркало. Раньше Мико боялась своего шрама, теперь её пугали шрамы, которые она оставляла другим. Их становилось слишком много. Хотя, если подумать, возможно, даже один – это уже слишком.

Мико не знала, сколько простояла в коридоре, собираясь с силами, но в конце концов всё же вернулась в камеру. Присела на корточки, поставила коробочку на пол, развязала шёлковый узелок и сняла крышку. Она решалась слишком долго – рис успел остыть.

– Можешь есть? – спросила Мико бесцветным голосом.

– Я не ем рис. – Садако не пошевелилась, только мелко дрожала.

– Думаешь, время привередничать?

Садако подняла на неё измученный взгляд.

– Я не ем рис, потому что от обычной человеческой еды мне плохо. Я уже тут обделалась, хочешь, чтобы ещё и заблевала?

Мико вздохнула, чувствуя себя глупо. Она даже не подумала о подобном.

– Тогда что ты ешь?

– Людей, крыс. В основном крыс. В рёкане иногда пила кровь служанок, которых мамаша наказывала. – Она презрительно скривилась, хотя по опухшему лицу сложно было определить, что именно это было за выражение. – Можешь поделиться своей, если не жалко.

Мико достала из ножен вакидзаси и задрала рукав кимоно. Под ошарашенным взглядом Садако лезвие вспороло предплечье, Мико поморщилась, но не издала ни звука, протянула руку, позволяя крови пролиться на лицо Садако. Та не растерялась и тут же извернулась, подставляя рот под резво бегущие капли. Когда Мико почувствовала лёгкое головокружение, а кровь стала капать значительно медленнее, убрала руку и поспешила перевязать рану тэнугуи. Кандзи, которые должны были напоминать владельцу тэнугуи о заповедях Шестикрылого, пропитались красным. Мико закрыла крышкой принесённый обед и снова собрала в узелок.

– Почему? – спросила Садако, на бледные щёки которой вернулся румянец, а дрожь наконец стихла.

– Тебе понадобятся силы, когда генерал Хоку вернётся.

При упоминании генерала Садако испуганно отпрянула, зазвенев цепями, задела раны на руках и, скорчившись, зашипела от боли.

– Я сказала ему всё, что знаю!

– Ты не сказала, как убить Рэй и её брата.

– Потому что я не знаю! – выкрикнула Садако, задрожала и расплакалась. У Мико сжалось сердце, но она заставила себя остаться спокойной и сдержанной.

– Я тебе верю, Садако. Но генерал Хоку не верит. Дай нам что-то полезное. Как её остановить? Какое у неё слабое место? Может, она чего-то боится? Что-нибудь.

Садако обхватила голову и затряслась, то ли пытаясь найти ответы на вопросы, то ли впадая в безумие.

– Прости, – сказала Мико и встала, собираясь, уходить. – Я попрошу, чтобы тебе принесли чистую одежду.