Восход над деревом гинкго

Мико сняла с себя верхнее кимоно, оставшись в белом исподнем. Встала на колени и бережно завернула в него младенца. Дочь всё ещё была немного тёплой. Или Мико так только казалось.

Она копала землю голыми руками. Стоя на коленях, зарывалась пальцами в рыхлый грунт, не заботясь о том, что перепачкает одежду. У дочери не было имени, не была она знакома и с храмом, а потому и хоронить её надлежало в земле. Она не успела прийти в этот мир, а потому должна была стать его частью. Сейчас эти слова звучали как бессмыслица, но Мико всё равно продолжала копать, пока она совершала методичные, однообразные движения, выгребая землю, становилось немного легче. Когда яма показалась ей достаточно глубокой, Мико уложила в неё завёрнутую в кимоно дочь. И ещё долго сидела, глядя на неё, не решаясь закопать. Мико не чувствовала ничего, кроме опустошения, и почему-то не могла пошевелиться.

Она вздрогнула, когда в доме что-то рухнуло, оглянулась и увидела, как из его глубин выбралась Кёко и поспешила в сад. Акира вышел следом и остался стоять у порога.

Внутри что-то надломилось, когда Кёко в нерешительности остановилась у открытой могилы. Мико беспомощно подняла на неё глаза, виновато пожала плечами и покачала головой.

– Ох, волчонок. – Её руки оплели Мико, осторожно, будто Кёко боялась, что неверным движением может её сломать. – Это не твоя вина.

– Я знаю…

– Ты ни в чём не виновата.

– Я…

Мико задрожала, спрятала лицо у Кёко на груди и расплакалась. Душевная боль, которую она не подпускала с того момента, как лишилась Райдэна, накатила приливной волной. Внутренняя сила, благодаря которой она держалась всё это время, покинула Мико. Волна снесла опоры, обнажила слабость и уродство израненной Мико. Это её расплата. Расплата за убитую Сэнго, за обманутую Хотару, за зло, что она причинила другим в борьбе за собственное благополучие. За свою ниточку счастья, которого всегда была лишена. Она искала своё чудовище, и в итоге сама стала чудовищем. Чудовищем, которое сеет вокруг себя одно только разрушение.

– Это неправда, – тихо, но уверенно сказала Кёко, а Мико только теперь поняла, что всё это время говорила вслух, взахлёб выливая то, что приключилось с ней в Ёми. – Ты не большее чудовище, чем каждый из нас. Райдэн бы сделал для тебя то же самое, и я тоже для тебя и для Хидэо. И если уж кто и заслужил наказание, так это Хотару, а не ты.

– Я лишила её выбора…

– Я не говорю, что ты поступила хорошо, волчонок. Но мир гораздо сложнее, чем просто чёрное и белое. Ты и сама это прекрасно знаешь. Ты оказалась перед выбором. Хотару или Райдэн – одного из них тебе бы пришлось принести в жертву. А себя… себя ты и так разобрала по кусочкам ради других, Мико.

Она обняла Мико крепче, и та заплакала, прижавшись к Кёко всем своим измученным телом. Кёко шептала ей слова поддержки, гладила по спине, затылку и терпеливо ждала, пока Мико выплачет все слёзы. Мико была ей благодарна за безусловное принятие, за руки, которые не давали провалиться в ненависть к себе и нежно держали на плаву. Так же как Мико совсем недавно держала Кёко у края пропасти. Они не давали друг другу упасть.

Кёко держала её за руку и тогда, когда Мико закапывала могилу, и после, когда они вошли в сгоревший дом, чтобы добраться до бреши в подвале и вернуться в Небесный город. Мико двигалась будто во сне, с трудом замечая происходящее вокруг, но доверяла руке, что вела её вперёд. Она знала, что, когда боль притупится и станет немного легче, сможет идти сама.

Кёко помогла ей помыться, Шин с Такаей залечили её раны и сварили отвар из плодов гинкго. Когда Мико привели к очагу, чтобы накормить, она вспомнила о Юри.

– Она прячется в шкафу, – сказала Кёко. – Я видела её там, когда выбирала для тебя чистую одежду.

Слава богам, она вернулась домой. Бедняжка так перепугалась, а Мико не могла найти сил, чтобы хоть немного её утешить, а потом и вовсе забыла о ней, утонув в собственном горе. Вернувшись в комнату, Мико села напротив шкафа.

– Юри?

В шкафу пискнули и завозились.

– Как ты себя чувствуешь? Я не хотела тебя напугать.

Шкаф засопел, всхлипнул.

– Юри бесполезная. Госпоже было больно, а Юри не помогла. Юри должна была позвать на помощь, но так испугалась! Юри совсем не знала, что делать.

Мико вздохнула и уткнулась лбом в дверцу.

– Ты не виновата, Юри. Ты и не должна была меня спасать, ты бы не смогла. Никто бы не мог. – Шкаф молчал, так и не дождавшись ответа, Мико продолжила: – Ты сводила меня в Ёми и вывела обратно, ты сделала всё, что было в твоих силах. И я тебе за это благодарна.

Дверца приоткрылась, и из темноты показалось заплаканное личико.

– Госпожа грустная. Юри не хочет, чтобы госпожа грустила. Госпожа должна радоваться. Что должна сделать Юри, чтобы госпожа снова веселилась?

Мико открыла дверцу шире и, вытянув Юри наружу, усадила перед собой.