Восход (повести и рассказы молодых писателей Средней Азии и Казахстана)

— А вообще парод всегда щедрый на доброту. Жил-был некий человек Максют. Занимался тем, что могилы копал. А платы не брал ни с кого. Я своей жизни, сынок, не стыжусь, не жалею, что так прожил. Вместе с другими строил школы, дома, воевал с безграмотностью, с кулачеством, колхоз создавал, деревья садил. Об этом вы, молодежь, не должны забывать. Теперешняя жизнь не с неба упала…

— Я понимаю, — тихо сказал Болотбек. — Знаете, Джумаке, хочется приносить больше пользы, пока есть силы. Не только родителям, но и всем людям, народу. Правда. Вот раньше, помню, подвезу попутчиков на машине, они спасибо говорят, и мне хорошо: доброе дело, вроде, сделал. Но ведь этого мало, хочется чего-то большего…

— Для этого учись больше, Бокен, — посоветовал старик. — Кто не учится, тот знает только одну сторону горы. Тем-то и доволен. А ведь у горы есть еще и другой склон…

— Я буду учиться, Джумаке.

— Ай, ай, ай! Как же мы заговорились, — спохватился Джума, — совсем забыли про казан. Подбрось-ка дровишек, сынок…

Приехали лесорубы. Темир привел на поводу сбежавшего гнедого мерина. Оказывается, он сам прибился к другим лошадям.

Болотбек слукавил — объяснил побег тем, что гнедой, мол, оторвался от коновязи.

— Надо же, — покачал головой дядюшка Касым. — Наши парни, оказывается, разучились даже привязывать лошадей. Они, наверное, дождутся того, что мы смастерим для них зыбку и, как детей, будем снова баюкать их в колыбели.

"Хорошо, что он не знает всего, — порадовался Болотбек, — а то бы докопал насмешками".

Вечером Болотбек грелся у печки, сидя на седле. Думал. "Какие все-таки люди разные. Темир, Касым, Асанкул, тот же Ыдырыс. Раньше в аиле они казались мне одинаковыми. Теперь не то. Оказывается, не так-то просто глубоко узнать человека. Для этого мало часто видеть его, быть с ним на одних праздниках. Надо еще и разделить с ним ночлег, побывать в одной упряжке, похлебать шурпу из одного казана…"

Мысли его прервал зычный голос Касыма:

— Эй, послушайте! Сегодня Чогулдур мне такое рассказал…

— Опять ты за свое, длиннохвостая сорока. Замолчи!

— Замолчу, если откупишься.

— Вечно ты торгуешься, — все больше сердился охотник. — Можешь успокоиться, — я торговаться не буду. Ври больше. Все знают цепу твоим небылицам.

— Я тебя не заставлял признаваться, сам навязался.

— Да не о себе я рассказывал! — в отчаянии закричал Чогулдур. — Так об одном человеке говорят! Болтун ты и выдумщик, отсох бы твой язык!

— Это он только сейчас придумал. Для отвода глаз, — не обратил внимания на опровержение Касым. — Мне он другое говорил. Слушайте.

И, весело поглядывая на охотника, начал:

— Года два назад Чогулдур с женой поклялись друг другу в верности…

— Чтоб ты подавился своим языком! — в сердцах воскликнул Чогулдур. Он уже проклинал тот час, когда его дернуло поделиться с Касымом слухами о своем несчастном друге.

— Бедный Чогулдур, — рассмеялся Джума, — мы ведь предупреждали тебя раньше, что с Касымом шутки плохи.

Болотбек слушал эту веселую перепалку и с наслаждением хлебал свежий мясной бульон, заедая его черствой лепешкой. Сегодня бульон казался ему вкусным, как никогда, тем более, что поющая боль в плечах заставляла помнить каждую минуту о том, как тяжелы бурдюки с водой, если их тащить на себе добрых два километра…

Опять всю ночь бушевала пурга.

Наутро, едва лесорубы собрались на работу, приехал Айылчиев.

— Хорошо, что я вас застал дома, — отряхнув от снега шубу и лисью шапку, с порога заявил лесник. — Во время пурги лес валить не разрешается. Таков закон. Таковы правила.

— А кто за нас работать будет? Закон? — огрызнулся Асанкул.

— Товарищи, не шутите, поймите меня правильно, развел руками Айылчиев. — В такую пургу рубить опасно. За вас будут наказывать меня. А у меня, как и у каждого из вас, семья, жена, трое детей.

— Да бросьте, байке. Никто не собирается умирать, — перебил его Асанкул, потуже затягивая свой ремень. — Кому это хочется попасть под поваленное дерево?

— Ясно, что не хочется, — согласился Айылчиев. — Но вот в прошлом году у лесозаготовщиков из колхоза "Орнок" один парень среди бела дня попал под упавшее дерево. Хорошо еще, что остался жив. Вам нужно поскорее заготовить лес и уехать домой, а что будет со мной?

С помощью бригадира лесник влез на коня, хмуро нопрощался.

Только он уехал, буран начал стихать. Темир вошел в дом и, прислонившись к косяку, задумался.

— Да, задал нам лесник задачу…

— И нечего голову ломать, — решительно заявил Асанкул, — не сидеть же нам по углам, словно зверю между скал!

— Надо подождать. Лесник не зря предупреждал, — возразил Темир.

— Тебя назначили бригадиром не для того, чтобы ты работал по указке Айылчиева, — возмутился Асанкул.

На этого здоровяка не иначе что-то нашло. Теперь его не остановить. Вообще он как хорошо заведенная машина. По утрам обычно заправляется огромной чашкой джармы. В обед он съедает большую лепешку, испеченную в жаровне. И в работе он такой же неистовый. Тяпет за двоих и даже за троих. Поэтому с ним нельзя не считаться.

Асанкула поддержал Ыдырыс: