Восход жёлтого полумесяца

— Напрасно вы такого обо мне мнения, — примирительно говорит Омжлусо. — Зря так думаете. Я вполне благонадёжен, — в тоне Омжлусо вновь проскальзывает попытка оправдаться.

— Ты о чём? — искренне недоумевает инспектор.

— Да так… — неопределённо ответил звездочёт, встал, прошёл вглубь кабинета, к другому столу, и низко над ним склонился.

А инспектор в очередной раз удивляется поразительному сходству, что связывает Омжлусо и Ямтлэи. Недомолвки и нелепые обиды, серьёзность которых всегда вызывает у инспектора сомнения. Специфическая манера изъясняться и даже походка — всем Омжлусо Дюрт напоминает инспектору его напарника.

Вот стоит он, вперив равнодушный взгляд в таблицу, которая, небось, очень дорога его коллеге Хабартшу, и никаких эмоций и желания качественно сделать свою работу у Омжлусо нет. Просто обязанность — опостылевшая и бессмысленная в глазах Омжлусо. Как-нибудь, лишь бы отстали и больше не лезли со своими исследованиями.

С разъяснениями своего последнего намёка Омжлусо не спешит, не утруждает себя пояснить, что имел в виду, поэтому инспектор волен трактовать так, насколько сам понял, и мысли инспектора уходят всё дальше, какими-то параллельными путями.

Быть может, — думает инспектор, — и в самом деле, всё, чему я стал свидетелем в последние несколько дней, — лишь череда случайностей. И роль звездочётов в этом деле и в домыслах инспектора куда как скромнее, нежели это может показаться. Если она вообще есть — эта роль, в чём инспектор уже сильно сомневается.

Так уж получилось, — думает он, — что Омжлусо Дюрт приударяет за дочкой Гомбы… Кстати, а как её вообще зовут?.. Под видом преподавания пробрался в дом к богатому и знатному коллекционеру, а цена-то всего-навсего — увлечение смазливой и наверняка ведь глуповатой красоткой, — размышляет инспектор, наблюдая за служебными хлопотами Омжлусо.

А расследованием интересовался из чистого любопытства. Все спрашивают, вот и он туда же, что ж в этом такого? Без всякой задней мысли, не упускать же столь редкую возможность черпануть информацию из первых уст! А потом рассказать с важным видом, похвастаться перед коллегами, поддакнуть Хабартшу, поразить своей осведомлённостью товарищей по актёрским пляскам.

У прыгунов берёт что-то из полузапрещённых товаров, да кто этим брезгует? Вся Карамюста нет-нет, да и ходит на набережную Комалак, а то — и куда поглуше. Прикупают кое-что, к тому же — не всё у прыгунов такое гремучее и нелегальное. Или даже — для наблюдариума Омжлусо старается, мало ли у них тут потребностей, а всего необходимого через официальные каналы не достать. Сталкивался с подобными нюансами инспектор, если честно, то всяко бывает.

А Хабартш — так тот и вообще никакого отношения к делам инспектора не имеет. Сидит себе в своём наблюдариуме да за звёздами послеживает. Славный, должно быть, парень. Увлечённый и абсолютно безобидный…

— В конце концов, разве я виноват в том, что я — звездочёт? — говорит вдруг Омжлусо, чем выводит инспектора из оцепенения размышлений.

— Что-что? — переспросил инспектор.

— Ничего… — отмахивается Омжлусо, продолжая записывать что-то в объёмистую книгу.

Повинуясь неясному своим происхождением порыву — то ли давно уже вынашивал эту идею, то ли следствие дурманящего разум недосыпа — инспектор всё же достаёт изъятое у Куныза изделие и некоторое время держит его в открытой ладони, словно бы взвешивая, внимательно рассматривает блестящую поверхность.

Узоры почти такие же, как на том, что они потеряли. Перекрещенные линии, инспектор пересчитывает их, и получается семь таких полос. Прямые, выведенные очень чётко, искусным пунктиром. Два круга, соединённые между собой чёрточками. Ещё непонятные фигурки и ломаные…

Инспектор приблизился к Омжлусо и положил полумесяц на стол.

— Знакомая вещь?

Звездочёт некоторое время смотрит на изделие, потом переводит удивлённый взгляд на инспектора.

— Хабартш собирает такие штучки… — кивнул Омжлусо Дюрт.

— Собственно, всё равно — подделка, — равнодушно говорит инспектор.

— Вот он обрадуется! — улыбнулся звездочёт. — Спасибо!

— Да не за что… — инспектор пожал плечами и проследовал к выходу.

55. Эйфория и чехольчики

— Рад, что застал вас на месте, — деловито, но ни к кому конкретно не обращаясь, говорит Фожин Куныз.

Он без особых церемоний проходит в кабинет, хотя и старается выглядеть скромным. Вообще, со стороны может показаться, что у него какое-то дело к напарникам, однако инспектор сомневается в рациональности его намерений, думая, что это — очередной акт самодовольства, этакое триумфальное шествие Куныза по поверженному участку.

В общем-то, так оно и есть.

— Эх, инспектор, инспектор… — затевает прыгун известную всем песню. — Если бы вы…

— Короче! — перебил его Ямтлэи. — Чего хотел?

— Ух! — расползается в улыбке Куныз. — Какие вы занятые! — протянул он, всем своим видом выражая дружелюбие, но дутое и фальшивое.