Восхождение

Выдержав более чем затяжную паузу, Толик сказал в свое оправдание следующее:

— Как дело быле, товарищи? А вот так. Я в отпуск поехал с невестой, значит, своей Валентиной Михайловной. Она в институте учится педагогическом. Педагог, значит...

— А ты жених, значит? — перебил Валерка Максимов под легкий смешок собравшихся, потому что все знали в бригаде, как часто Толик прилепляет это словечко-паразит «значит» к любой произносимой им фразе.

— Теперь уж муж законный!

— Ух ты! — воскликнул кто-то.

— Тише, тише, товарищи! Пусть Зайцев говорит, как хочет. — Копелев поднял руку, призывая всех к спокойствию.

— Она третий курс заканчивает, Валентина Михайловна, значит. Де-фек-то-ло-гическое отделение, — по слогам и важно выговорил Толик, — учит говорить немых. Мы в общежитии живем, ребята, вы знаете, комната десять метров, две кровати и две семьи, я и Валентина Михайловна и еще пара, значит. Я заявление на отдельную комнату подал Владимиру Ефимовичу, как депутату...

— Чего он все про свою Валентину Михайловну? Пусть о себе скажет, я тоже могу про свое семейное положение целый час рассказывать, — взорвалась Нина Климова, — к порядку призвать оратора!

— Действительно, Зайцев, ты ближе к делу, к своему проступку перед бригадой, — заметил Бондаренко, — уважай собрание и наше время.

— А какой проступок? Это случай такой получился тяжелый, ребята, по независящим обстоятельствам, у каждого может быть, аппендицит то есть, хочу сказать, — несвязно продолжал Толик, которого реплики Климовой и парторга повергли в еще более растерянное и угнетенное состояние.

— Рассказывай яснее, — попросил Копелев.

— У Валентины Михайловны приступ случился на Севере. Мы поехали к приятелю отдохнуть. В армии он служит. А Валентина Михайловна в больницу легла, я ждал ее поправки. И вышло, что прогулял лишку девять дней, — объяснил наконец Толик.

— А не врешь про аппендицит? — спросила Нина Климова.

— Не приучен, — пробурчал Толик.

— А чего телеграммы не дал в бригаду? Хотя это не оправдание для прогула, но все же мы бы знали, где наш Зайцев и что с ним происходит, — спросил Бондаренко.

— Растерялся, недокумекал я, ребята, — сказал Толик. — Ошибка вышла.

— Прогулять декаду — это ты быстро сообразил, — бросил со своего места монтажник Максимов.

— Есть такие, что ошибаются всегда в свою пользу, — заметил Николай Большаков. — «Недокумекал»! — передразнил он Толика. — Ты уже не мальчик, Зайцев, женился, глава семьи, человек самостоятельный, и спрос с тебя теперь на полную катушку.

— Прогул есть прогул! Девять дней — шутка ли? И нечего тут Зайцеву слюни распускать, — сердито заговорила Нина Климова, которая явно недолюбливала Толика уже за одно то, что он ушел из-под ее бригадирской руки, изменил малярной профессии.

И хотя большинство рабочих помалкивало, люди курили, негромко переговаривались между собою и вроде бы с незлобивым любопытством поглядывали на обескураженного монтажника, Копелев чувствовал, что общее отношение бригады к проступку Толика уже определилось и оно вовсе не легкомысленное, а серьезное, взыскательное и осуждающее прогульщика.

Пора было бригадиру сказать и свое слово.

— Товарищи, — начал он и со вздохом, быть может слишком громким, поднялся со ступенек лестницы, — скажу откровенно — вот Толик знает, я к нему хорошо отношусь. И доказывал это не раз. А почему хорошо отношусь, это как-то в двух словах и не выскажешь. Молодой он, чем-то мне симпатичный. Семейная жизнь у нас похожа, у меня тоже жена с высшим образованием, так что одни трудности переживаем, — улыбнулся Копелев.

Он тут же заметил, что шутка его «дошла», вызвала понимание, ибо была сдобрена той искренней, а главное — простодушной иронией по отношению к самому себе, которая всегда нравилась товарищам.

— Я сказал, что хорошо к нему отношусь, — тем временем вслух продолжал Копелев, — относиться к человеку хорошо — это значит прежде всего требовательно, по-хорошему требовательно, я так понимаю. Мы сейчас переживаем ответственный момент. Перешли на новый ритм. Вы сами отлично знаете, как идут у нас дела. В основном успешно. Ритм мы взяли и держим. Конечно, бывают и срывы, недовоз деталей, или же по своей неорганизованности иногда не справляемся с темпом. Но это иногда. Если в какую-нибудь смену это случается, зато в следующую наверстываем.

Я и хочу вас поздравить, всю бригаду, — здесь Копелев невольно возвысил голос, и он зазвучал торжествующе, сильно, — хочу поздравить с тем, что обещание свое мы сдержали пока, не подвели управление. Все видят, что можно работать быстро. Монтаж в темпе два с половиной дня — этаж — реальная вещь!

Я что хочу сказать, — Копелев перевел дыхание, — мы не рекордсмены. Мы обещали сделать новый ритм постоянным, точным, как часовой механизм. Это, конечно, трудная задача. Но зато какая благородная, можно прямо сказать — красивая. Вот к чему мы будем стремиться.

Закончив мысль, Копелев почувствовал потребность в паузе. К тому же, как видно, его волнение передалось и собранию. Ребята громче зашумели, кто-то даже захлопал в ладоши.