Восхождение на Фудзи-сан

Художник Японии бесконечно рисуя вид этой горы, в начале превратил ее в таблой, а для современных художественных выставок она перестала существовать – художники Японии так долго смотрели на Фузи-яму, что перестали ее видеть.

Восхождение на Фузи-сан представляет большой интерес, не столько с точки зрения спортивной, сколько будучи полно характерных черт, присущих только Японии, с ее колоритом полным океанских экзотики и самобытности.

* * *

В долинах жжет солнце, в долинах цветы соперничают друг с другом, а над купами дерев, над округлыми линиями горных склонов зеленых и кудрявых шатер Фузиямы все еще засыпай снегом.

Наконец к августу месяцу для зоркою взгляда снег лишь несколькими полосками зрим: можно восходить.

Сколько лет тому назад, читая историю Муттера, я не знал даже точною ее имени.

Иностранцы называют перво-гору Японии – Фузи-яма то-есть имя с прибавлением японского слова гора; но японцы, называя имя горы Фудзи, прибавляют, почтительное «сан», то-есть господни.

При подъеме на Фузи-сан надо быть счастливцем, надо выбрать такую погоду, чтобы с вершины видеть что-либо, чтобы не получить от восхождения впечатления сырости, мелкого дождя, отвратительной дороги, бесконечного тумана и жестокого утомления.

Конец Июля описываемою года десять дней, как на зло, погода была ниже критики; казалось, что вернулся «нюбай», а между тем, организатор экскурсии закупил все что нужно, начиная от шеколада, солонины, вплоть до термосов различных систем. Каждый день погода становилась все хуже; через каждые полчаса начинал идти дождь, но ждать так надоело, что решили плюнуть на стихии и тридцатого июля выбрались из Йокогамы на Готембу.

Сюда не более трех часов езды.

Компания наша состояла всего навсего из трех человек.

Само собой разумеется, что одним был я, другим художник В. Фиалла[1], а третьим англичанин Г. Р. Пикок, по женской линии русский, происходящий из рода Бакунина.

Г. Р. Пикок сын англичанина, бывшего многие годы английским консулом на Кавказе, Г. Р. Пикок десять лет прожил в Сибири, исследуя жизнь инородцев крайнего севера. В нем чудесно слились русский и английский характеры. Для всякого путешествия эта смесь идеальна.

У русских есть порыв, пламенность, а в нашем друге к сему приметана еще природная порция упорной размеренной настойчивости. На станции Готемба видишь, что Фузи действительно является магнитом, здесь явно властвующим над автомобилями, над тележками, куда набиваются бесконечные экскурсанты.

Чтобы иметь о них представление: надо вообразить толпу в солдатском белье, в обмотках, к подошвам привязаны плетушки (т. н. варадзи). Почти каждый японец считает своим долгом молитвенно взойти на Фузи-сан.

Но белая одежда, шляпа в виде подноса из тростника и посох – это форма всех пиллигримов. «Тозанся» называются пиллигримы; одни за другим, длинными вереницами тянутся они к подножью священной горы.

У каждого к поясу привешен мелодичный «рэ» звонок. По горным склонам звучат чистые голоса звоночков и чем круче подъем тем более унылы оттенки звуков.

От Готембы час мы едем автомобилем, места полны перелесками, роскошной (не кошенной!) травой; но места пустынны, ни овец, ни коров ни земледельцев; для риса здесь холодно, а к другим видам эксплоатаци земли японцы, очевидно, не имеют склонности.

Дождь косыми нитями простегивает воздух. Конечно, если бы была хорошая погода, то взор мог бы окинуть крутые склоны величественного конуса, земляной «сунье», которую напялил на себя главный остров страны «Восходящего Солнца».

* * *

30 июля вечер застает нас в японской гостиннице, в Субашири. Местечко расположено на две тысячи слишком фут выше уровня моря. Местность вокруг Субашири также пустынна в лесах нет изб, поселков.

Из царства лета мы перенесены в пору осени, когда теплый туман временами так густ, что не видны не только дали, а даже близкий дом маячит плоской тенью. Деревья высятся призраками, рокот и лепет шумящих водопадов, напоминая Швейцарию, говорит сознанию, что вечер в горах. Порою идет дождь, но не обращая внимания ни на туман, ни на дождь, теперь вооруженные фонарями из промасленной бумаги по улицам проходят тозанся (пиллигримы), некоторые проезжают на лошади, раздается гудок автомобиля, близоруко взглянувшего в туман из-за угла.

Весь поселок Субашири вырос, как ответ движению посетителей Фузи-ямы.

В нашей гостиннице своеобразная жизнь: номера часто бывают со стенами раздвинутыми, лакированные доски галлерей не омрачены шлепаньем туфель, а порой вдруг, появляются поздним вечером толпы утомленных людей, возвращающихся с вершины горы; вповалку занимают они несколько номеров, и тогда отправившись в баню при гостиннице, вы рискуете мыться совместно с путешественниками как мужчинами так и девицами, не стесняющимися этого.

Вот, редко попадающиеся, европейцы группа англичан: несколько мужчин и две дамы: когда сумерки сгущаются им подают лошадей, до восьмой станции (одиннадцать тысяч фут) можно ехать лошадью; причем проводник все время ведет ее под уздцы; компания говорит, что они едут встречать восход: в их распоряжении одиннадцать часов.