Восхождение на Макалу

Этим же утром руководитель экспедиции Иван Галфи роздал высокогорные очки тем, кто предположительно составит первую и вторую штурмовые группы. Он вручил им чехословацкий и непальский флаги с пришитыми на них шнурами, чтобы привязывать к ледорубам. Йожо Псотка еще взял эмблему и вымпел «Горной службы», вымпел первого и самого старого словацкого альпинистского клуба, носящего название ИАМЕС — по начальным буквам слов Идеализм, Альпинизм, Мораль, Евгеника и Солидарность. Подобные сцены, пожалуй, происходят во всех экспедициях, не исключая британскую 1953 года, когда Джон Хант вручал Эдмунду Хиллари библию и крест, чтобы оставить их на вершине Эвереста.

Все тем же утром, поглядывая сквозь упомянутую щель на Макалу, мы с Йожо вели такой разговор:

— Эх, было бы у нас побольше шерп!

— Важно не количество их, а то, каковы они. И вообще, нужно, чтобы мы сами справлялись со всем, физически и морально.

— Увы, это прежде всего финансовый вопрос.

— Ничего подобного. У югославов было всего три шерпы, ведь их сирдара по болезни отправили назад в Катманду.

— Но их было двадцать один человек!

— Правильно, у югославов в 1975 году было девятнадцать очень сильных восходителей. Так ведь и нас тоже девятнадцать, если не считать таких непродуктивных членов, как заместитель руководителя, кинооператоры и другие, и прибавить шестерых превосходных шерп. Так что наши силы уравниваются.

Йожо пожал плечами и пошел готовить себе груз.

Поскольку в оснащении экспедиции не было огнестрельного оружия, как в 1973 году, взаимоотношения между барунской фауной и людьми были почти райскими. Большой белесый орел-стервятник, довольно грязный и облезлый, — Мингма утверждал, что он прилетел с севера — стал постоянным обитателем нашей свалки и даже отваживался подбираться к самым палаткам. Мелкие млекопитающие, пищухи, похожие на морских свинок или на кроликов, чуть ли не клянчили у наших палаток кусочки шоколада, а разнообразные певчие птицы с интересом слушали симфонию Моцарта. Вероятно, классическая музыка им очень нравилась, ибо они терпеливо держались возле палаток, прекратив даже клевать остатки прошлогодней травы. А вот музыка, что лилась из магнитофона в общей палатке-столовой, оставляла их равнодушными; они продолжали клевать перед кухней и складом, даже не оглядываясь на того, кто бросал жестянку в мусорную свалку.

Задумывались ли психологи спорта, о чем мечтают участники соревнований перед решающим состязанием или встречей? Или восходители? Они, конечно, мечтают о возвращении.

И пускай кое-кто из «членов» — любители современной музыки, они, безусловно, мечтают о той, которую исполняет ансамбль «Влтаван» в национальных нарядах. Или о контрабасе с двумя скрипками, составляющими фольклорное трио «Терхованка». Ведь оно из Оравы, из родной деревни Юрая Яношика!

Мечтают о девушках, вкладывающих цветы в мужские руки, огрубевшие от гранита и выщелоченные льдом Гималаев. Старушки роняют слезы, а народ ликует, встречая экспедиционные автомобили, покрытые пылью тысяч километров. Представители принимают ледоруб (рукоятка из первоклассного ясеня выбелена снегом до белизны кости) с вымпелами, трепетавшими на вершинах мира. Слышен духовой оркестр, и люди в родных городах ликуют, встречая альпинистов, у которых на глазах стоят слезы.

И хотя — конкретно! — помыслы альпинистов устремлены к дымящимся кастрюлям, мечтают они, несомненно, о звездах! О созвездиях, которые видишь, лежа в кузове «Татры», чей дизель мурлычет в бархатной восточной ночи песню родины.

Но к утру этого дня в конце апреля все созвездия опрокинулись.

Рация фирмы «Heathkit» питалась напряжением 220 вольт, которое вырабатывал агрегат «Bosch-Sachs». Эта гудящая одноцилиндровая машина расходовала за час литр смеси бензина с маслом, и нам было ясно, что эту жидкость следует строго экономить. Особенно когда вскоре после отъезда из Тумлингтара обнаружилось, что запор одной из двух десятилитровых канистр со столь ценной жидкостью протекает. Мы экономили бензин, отмеряя для донесений строго необходимое время. И все же, прежде чем нам удавалось настроиться на радиоволну Катманду, где в условленный час сидел Зденек Виднер или кто-нибудь из его людей, проходило какое-то время, а бензин еще был нужен кинооператорам, когда они дозаряжали батареи для кинокамер, беспрерывно садившиеся от мороза во время съемок.

Тем не менее сказочное дитя техники (которым мы не переставали восхищаться) имело свои капризы и причуды, и мы тратили немало времени, чтобы найти и устранить их причины, а когда рация выходила из строя, то и отремонтировать ее.