Восхождение на Макалу

Дава, по прозвищу Кичняк (от kitchen-boj — «помощник на кухне») или Ушастая Торпеда (из-за оттопыривающихся ушей и неудержимых взрывов оптимизма), утром 9 мая ровно в пять часов уходит наверх. Грязный, сопливый, лопоухий поваренок с улыбкой до ушей спешит спасать белых сахибов, которые перебрали высоты, нагрузок, гор. На спине у него два желтых баллона, потому что в лагере 1 не хватает кислорода. Сейчас все кислородные баллоны постепенно двигаются по ребру в лагерь 5, а последние ночью в палатке лагеря 1 использовали Милан и Чеслав. А кислород им еще понадобится при спуске в базовый лагерь, когда они в сопровождении Карела пойдут по скалистому склону, потом по желобу и осыпи, опираясь на лыжные палки.

Я встал в пять часов утра, чтобы убедиться, что Дава уже ушел. В кухне я нашел только Мингму, второго поваренка, который спросонья раздувал огонь в очаге. Вокруг разлетались мягкие хлопья можжевелового пепла.

Над вершиной Макалу висят «рыбьи тучи», альтиметр показывает высоту 5000 метров над уровнем моря. Это рекорд, зарегистрированный для базового лагеря, потому что прибор показывает положение на сто метров выше, чем отметка на карте. Это нас не удивляет — ведь о понижении давления свидетельствовало теплое влажное утро. Мы уже знаем, что к полудню небо затянется тучами, несколькими слоями туч, из верхних пойдет снег, а у нас, наверное, дождь. До вечера Макалу не будет видно, только в сумерках тучи рассеются, на бледном небе появятся звезды и вершина горы, как неугасающая надежда.

Около десяти часов утра мы с Людо и Зденеком переходим через ледниковую реку и взбираемся на поляну под стеной, где начинается взлет, ведущий к лагерю 1. Почти в это же время к нам спускаются больные.

Когда Милан снимает кислородную маску, мы видим, что у него синие губы, и кончик носа, и мочки ушей. Пульс едва прощупывается, но в глазах — слабая улыбка. Я выполнил свою работу и должен сойти вниз. И уже больше не вернусь. Это в порядке вещей, ведь один должен спуститься, а другой идти вперед и вверх.

Больной отдыхает на мерзлом мху и сухой траве, в которой прячутся свежие обломки черных скал, похожие на метеориты; он опирается о камень в том положении, которое мы рекомендуем тем, чье сердце может отказать. Мы перетягиваем ему руку резиновым жгутом, кровь, взятая из вены, густая и почти черная, стоит в жидкости шприца, как неподвижное облачко дыма. .

После укола Милан встает, натягивает маску (вентиль установлен на четыре литра в минуту) и идет дальше.

В то время как базовый лагерь превращается в госпиталь (он останется им до тех пор, пока не будет сложена последняя палатка), наверху альпинисты сидят в палатках, подвергающихся нападению метели и холода. Сидят, несмотря на то, что здесь, у подножия горы, тепло, несмотря на то, что над ребром светит солнце и сияет синее небо. Заставить себя покинуть какое-никакое тепло спального мешка и вылезти из палатки в метель — подвиг, требующий концентрации всех душевных и физических сил.

10 мая ясно и холодно. Трудно угадать, сколько градусов мороза. Через Макалу летит вихрь, он рвет палатку и придает горным хребтам очертания в соответствии со своей психопатической аэродинамикой. На ребре спокойно. Альпинисты проводят день и ночь в палатках, варят чай, суп и лежат в спальных мешках, почти не защищающих от холода.

Иван Фиала и Мишо Оролин обладают твердостью, которая с трудом поддается определению. Это смесь целеустремленности и тепла упорного и чувствительного сердца. Иван и Мишо вместе были на вершине Нанга Парбат и на северных стенах Высоких Татр зимой. Они дополняют друг друга силой мускулов, опытом, сердечностью и волей. Они способны заставить себя встать до рассвета и выйти навстречу холоду и на секунду утихшему ветру. Еще нет шести часов утра, когда они покидают лагерь 4, заставив двух шерп взять груз, необходимый для лагеря 5, и двигаются по трассе, проложенной их предшественниками. По крутому скалистому гребню, преодолевая карнизы, воздушными траверсами по стене, потом по камину обратно на острие ребра, которое становится более тупым, потому что уже видны черные башни. Здесь кончаются веревки, и Мишо с Иваном забивают новые крючья, закрепляют веревку на склоне, заканчивающемся башенкой. От нее вправо ведет снежный гребень к скальным стенам, над которыми возвышается самая восточная из башен, сложенных из черного гнейса. У ее подножия в выемке на крутом ледовом склоне они складывают доставленный груз, ставят палатку и возвращаются обратно. Одиннадцатый день мая месяца.