Восхождение на Макалу

Эпизоды эти, в сущности, неинтересны, ибо наша экспедиция во всем сходна с другими пытающимися покорить высочайшие вершины. Трудности с транспортом, с самим восхождением, со строительством базового и промежуточных лагерей, мороз, ураганные ветры, снег, лед, солнечный зной и бесконечная вереница дней в разреженном воздухе высот. Обратный поход под муссонными ливнями, опять сложности с самолетами, полет на вертолете, радиопередачи на коротких волнах и дорога назад через Индию и Пакистан в изнуряющей жаре, дорога домой, ибо всё начинается и все кончается дома, пока существует в жизни какой-то порядок и какой-то смысл. Время между отъездом и возвращением может быть заполнено пустотой, грустью и радостью, полной самоотречения тяжелейшей работой; за это время вы можете испытать и боль, и апатию, и горе, но и нечто такое, что мы называем счастьем. Все это было у нас до и после тех нескольких мгновений, когда на высоте 8475- метров над уровнем моря в усиливающемся западном ветре, дующем с Эвереста, затрепетал флаг ЧССР, прикрепленный к древку, воткнутому в последние фирновые сугробы вершины.

На первый взгляд история этой экспедиции кажется похожей на экспедицию 1973 года. Потому что одни и те же люди решали одни и те же задачи, делали те же ошибки, те же промахи, совершали те же подвиги. И тем не менее не все было одинаковым. Мы стали на три года старше, мы — европейцы, шерпы, носильщики. И Макалу стала на три года старше; правда, для горообразования это время исчезающе малое, и все же что-то изменилось и здесь. Со времен, когда геоморфологические силы сформировали великолепные грани Макалу, она миллионы лет не привлекала к себе внимания людей. И только в 1955 году на ее вершину поднялись первые восходители. С того времени на Макалу предпринимались многочисленные экспедиции. Лишь некоторые из них завершились успешно. Чехословацкая экспедиция 1976 года стала пятой из удачных.

И гора изменилась: ее грани, склоны, хребты — люди оставили здесь свои следы: крючья, веревки, палатки и порванные спальные мешки, жестяные коробки из-под газовых плиток, частицу своей судьбы, осколки счастья — и своих товарищей.

Изменилась и прекрасная страна Непал. В Катманду троллейбусы ходят по асфальтированным улицам, длинноволосые молодые люди щеголяют в широких брюках, на улицах горит неон, запрещен гашиш, поубавилось хиппи, а вот туристов, альпинистов и автомобилей стало заметно больше; движение автомобилей регулируется автоматическими светофорами. И люди стали другими — они прокладывают шоссе и горные тропы, строят мосты и гидроэлектростанции, расширяют сеть авиалиний и радуются росту производства мяса, риса и молока.

Но для тех, кто держит путь в горы, дорога в долину Баруна всегда неизменна. Великолепным и волнующим остается паломничество к самой высокой точке мира, паломничество к бесконечности земли и к высотам, где начинается царство космоса. По крайней мере, так было для нас, прошедших когда-то по долине реки Заря.

Итак, мы возвращаемся к местам, которые остались в безвозвратном прошлом, и к событиям, значившим так много для славы нашего флага, бесконечно много для каждого из нас.

В то время как в прекрасном городе Праге стоит непривычная для этой поры жара, на отрогах Макалу завывает южный ветер и пурга сменяется пургой. В Барунской долине льют беспрерывные ливни, пасутся стада, а Барун Кхола, вздутая муссоном, бурлит на своих порогах, и над ее каньоном поднимается туман из водяных брызг. А мы разматываем историю из волоконцев событий, воспоминаний, печали, тоски по родине и из тончайших паутинок радости, в которой застревают разные мошки и прах будней.

2

Площадь в Патане напоминает площадь святого Марка в Венеции. Львы на высоких колоннах, храмы, пагоды, дома с великолепными, изящно вырезанными окнами, соборные колокола, которые звенят от порывов ветра, пришедшего с востока от снегов Лангтанга и Гауризанкара. В святая святых храмов сидит золотой Будда с большим алмазом во лбу, разносится благовоние от жертвенных палочек, и дети бегают по священным местам, как по игровой площадке. Туристам с Запада приходится снимать обувь и в нейлоновых носках топать по холодным каменным плитам, загаженным красными плевками бетеля, увядшими лепестками цветов и следами крыс. Звонят колокола, слышны резкие звуки дудок, на носилках несут ламу — он благословляет верующих буддистов, а индуисты в это время продают свои поделки, снижая цену за скверную копию Будды с пятидесяти до пяти рупий.

По улицам шествуют свадьбы, и им все равно, дышат ли они воздухом Гималаев или венецианских лагун; их шествие сопровождает музыка; она похожа на упражнения диксиленда и опусы духового оркестра да еще украшена четвертьтоновыми гаммами Азии.