«Воскресение». Книга о Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе

Так вот, представьте себе, что в один город приезжают якобы две концертные бригады. На афише дворца спорта, скажем, – Иосиф Кобзон, а в драматическом театре – Муслим Магомаев. А кроме них – всяческая «мелочь», к которой теперь относились и наши герои. А между очагами культуры курсируют два автобуса, которые возят их, иногда в сопровождении ГАИ, так, чтобы один и тот же артист или коллектив успел отработать в обеих программах!

Иногда точек было даже три. Причем по два концерта за вечер: скажем, в одном месте начало в 18:30 и в 20:30, а в другом – в 19:00 и 21:00, в третьем 19:30 и 21:30. На таких «вертушках», бывало, случались безумно смешные накладки, но общей практике это не мешало. Могу рассказать про один из приколов, устроенных великим Уленшпигелем советской эпохи, Никитой Богословским.

Никита Владимирович довольно часто ездил на «чёс» по городам и весям со своим уважаемым коллегой Сигизмундом Кацем. Вертушка была скромной: два дома культуры в соседних населенных пунктах. Один композитор работал первое отделение, другой – второе. Между ними антракт, чтобы население откушало бутербродов с вонючей рыбой, а советские композиторы успели на машинах переехать из одного зала в другой.

Ну, за много лет дружбы Богословский детально усвоил репертуар Каца, все песни, шутки, байки… И даже самое начало выступления выучил дословно: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился в бедной еврейской семье далеко от нашей славной Родины…», а дальше исполнялась «Шумел сурово брянский лес…» и прочие заслуженные шлягеры.

И вот однажды Никита Владимирович решил пошалить, и на своем первом отделении, пользуясь тем, что композиторов в лицо никто толком не знает – чай не артисты! – вышел и начал: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац, я родился…», ну и весь репертуар – до нотки, до буковки. А потом спокойно уехал в другой клуб, где исполнил уже свой традиционный набор.

А в первый зал к тому времени прибыл уже сам Кац, и – все то же самое: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Сигизмунд Кац…»

Когда раздался громкий свист публики, возмущенной наглым самозванцем, бедный Кац ничего, конечно, не понял, в расстройстве ушел со сцены, но… друзья поссорились ненадолго, и через некоторое время, конечно же, помирились.

У Романова, впрочем, обошлось без таких эксцессов, но вот платить заработанные деньги ему в Росконцерте… не торопились. Пришлось задействовать канцелярский навык, обретенный в Бутырке, и писать жалобу в прокуратуру.

Сработало. Грамотному сутяге деньги выплатили в полном объеме.

Гастрольные приключения мы все вспоминаем с удовольствием, но и со смехом. У групп, вышедших на официальный режим в 80-е годы, все было почти одинаково: мерзкие рестораны, грубые официанты, склочные дежурные по этажам…

Свое проживание в гостинице «Обь» в Новосибирске Лёша Романов описал мне слово в слово как то, что я сам пережил в безымянном «отеле» города Ровеньки, Луганской области.

Представьте себе мороз на улице в 30 градусов и… щели в окнах, шириной в палец. Окна заклеивали газетами на кефире, чтобы удержать тепло, но если включали в ванной горячую воду, то через пару минут в комнате висел пар, как в турецкой бане… А жаловаться бессмысленно: удобный и теплый номер – только у «паровоза», причем обычно уже не в этой гостинице, а в особой. Нередко даже в «Гостевом доме Обкома КПСС».

К этому же времени относится начало короткой, но очень доброй дружбы Романова с Игорем Тальковым. Они нередко заполняли время в одной программе.

А состав тогдашнего коллектива был уже почти как в будущем «СВ»!

Петька Подгородецкий тогда сбежал к Иосифу Кобзону, вместо него на клавиши давил Серёжа Нефёдов, Романов играл на басу вместо Кленова, на гитаре остался Вадим Голутвин, перкуссия и труба – Чиня, то есть Саша Чиненков, барабаны – Воронин, ну и пела его жена Таня.

Впрочем, из этой веселой компании Лёшка довольно быстро ушел. Ему хотелось петь свои песни, а самое главное для бывшего зэка – официально трудоустроиться! И такую возможность вновь дал ему Ованес Мелик-Пашаев в Марийской филармонии.

Вадим Голутвин, Сергей Нефёдов, Татьяна Воронина, 1984 год

В январе 1985 года Романов надел костюм, галстук, придал аккуратную форму рыжей бороде и… стал ездить с акустической гитарой, как автор-исполнитель. Пел, конечно, «Я Привык Бродить Один», «Слепили Бабу», «Городок»… А вот «Кто Виноват» петь не рекомендовалось, но… очень хотелось. Для положительного решения завлитши Росконцерта Любови Михайловны Барулиной, Лешка написал аж ОДИННАДЦАТЬ вариантов текста, десять из них она так и не утвердила, как упаднические, а на одиннадцатом сломалась: «Да пой ты, что хочешь, только отстань!»

Ведь принимали-то хорошо!

Тем не менее, хоть не из «Воскресенья», а из группы, возникшей на его месте, но Романов… опять ушел.

Бард, едрёныть!