Воскрешенный любовник

— О, Боже. Нет, кажется, я умираю с голоду.

— Угощайся. Кажется, в холодильнике должно быть вино…

— Никакого вина, — ответила она, жуя. — Иначе я потом не встану из этого кресла.

Он прошептал что-то на выдохе, что-то вроде «я не буду возражать».

А потом всё стало откровенно странным, а это о многом говорило, учитывая всё события, произошедшие этой ночью.

Но дело в том, что набивая желудок, она пыталась не наслаждаться видом его обнажённых грудных мышц, рук и пресса…

— О чем ты спрашивал? — выпалила Эрика.

— Да вроде ни о чем. — Он улыбнулся. — Как тебе сыр?

— Изумительно.

— Мне нравится смотреть, как ты ешь, — сказал на выдохе. Когда Эрика застыла и посмотрела на него, Бальтазар отвёл взгляд. — Прости.

— Всё нормально.

Потому что внезапно происходящее стало напоминать ей свидание. И да, это страннее сияющего парня, той брюнетки и тени…

— Твои ожоги, — выпалила она, — или что это, но они, кажется, исцеляются на моих глазах.

Он поднял руку и повернул её. Припухшая полоса кожи на внутренней стороне предплечья была красно клубничного цвета и напоминала узор «косичка» в свитере. Но припухлость и ненормальный цвет исчезали на глазах.

— Ты был серьёзно ранен в сражении с тем существом, — пробормотала Эрика.

— Да нет, я в норме.

Может, так даже лучше, подумала она. Пока её мозг пытался осознать всё произошедшее, может к лучшему напомнить себе, почему они сейчас сидели здесь вместе. Потому что это не смахни-вправо-для-свидания-ситуация, если опустить фантастическую сырную нарезку.

— Я вор, — сказал он отстранено, посмотрев на похожую рану на своём торсе. — В этом ты не ошиблась.

И это хорошо, подумала она. Хотя ей ни к чему напоминание, что Бальтазар преступник. Подозреваемый, на самом деле, в одном из её открытых дел.

— Значит, это ты украл часы из триплекса. — Она отодвинула доску в сторону, насытившись. — У Герба Камбурга.

— Да, и мне не жаль.

Эрика вскинула бровь.

— Ну, если бы у тебя была совесть, ты в принципе не стал бы воровать, да?

— Это как посмотреть.

Когда он замолчал, Эрика покачала головой.

— Мы можем перестать ходить вокруг да около? Я измотана и сбита с толку, и учитывая, что я всё равно ничего не запомню, ты мог бы и пооткровенничать. Ты сейчас словно вешаешь трубку, не оставив голосовое сообщение. Или стираешь ранее напечатанный текст. — Она потирала виски. — Что я несу. У меня всегда хреново с метафорами.

— Ну, технически, первое — это метафора.

Эрика посмотрела на него.

— Серьёзно, мне сейчас хочется тебя послать к чёрту.

— И я тебя не виню.

— Для Стрэнка и Уайт[46] нет места в этом гараже.

— Стрэнка и кого? — он махнул рукой. — Подожди, я знаю. Это из подсказки к кроссворду в «Нью-Йорк Таймз» на прошлой неделе.

— В четверг.

— Да, тот выпуск. — Он улыбнулся. — Ты тоже его решала?

— Я всегда прокастинирую по четвергам. Мне сложно себя преодолеть.

— Мне приходится решать их карандашом. Мои кузены делают это ручкой, а это ужас как неудобно. Каждое утро нам доставляют двенадцать газет, потому что только так можно провести Первую Трапезу, не поубивав друг друга.

Она вскинула брови.

— Ты живёшь с дюжиной родственников?

— Мы не кровные родственники.

— Значит, это что-то вроде мафиозной семьи?

— Нет.

Она сосредоточила взгляд на его горле. Линия бледнела также быстро, как и следы от ожогов, и, наблюдая, как Бальтазар исцеляется, в её голове мелькнула мысль, что он отличался от неё, и не потому, что был мужчиной.

Или… очень мускулистым.

А потом Эрика заговорила, удивив саму себя:

— Я никогда так не боялась в жизни, не считая ночи на двадцать четвёртое июля четырнадцать лет назад.

— Боже, Эрика, мне очень жаль…

Когда он потянулся к её руке, она отодвинула её в сторону.

— Ты должен перестать жалеть меня. Вместо этого ты должен сделать то, ну, что должен… — она указала на свою макушку. — А потом отправить меня домой. Я как-нибудь разберусь, видит Бог, до этого справлялась. К тому же, если одна из тех теней придёт за мной? — Эрика покачала головой. — Мне крышка, и неважно, знаю я о них или нет.

Не верилось, что она так спокойно рассуждала об этом. Но разве у нее был другой выбор.

— Я хочу защитить тебя.

Эрика окинула его взглядом… и не собиралась демонстративно проходиться по нему с головы до пят. Но, во-первых, она помнила как он бился с тенью и что это было, и, будучи обученным приемам самозащиты, у него также был опыт. А во-вторых…

Ну, вид был чертовски впечатляющий. Начиная с его выпуклых грудных мышц до налитых бицепсов и восьми кубиков пресса, словно он делает по утрам десять тысяч сит-апов перед тем как съесть протеиновый батончик…

— Я знаю, ты хочешь обеспечить мою безопасность, — сказала она тихо. — Спасибо за это. Но грустная правда жизни состоит в том, что мы не всегда получаем то, что хотим. И, хэй, я так долго сражалась с несуществующими врагами. Кто знает… Может, я выстою в бою с тенью.

Глупые заявления. Ещё глупее считать, что они могут стать правдой. Она видела, что такое нападение сделало с мужчиной вроде Бальтазара, а в нём как минимум семьдесят пять фунтов мускул. Не меньше.