Воскресни за 40 дней

Однажды контору сожгли. Жизнь мамы вновь началась с чистого листа. И тут она познакомилась с одним человеком. Криминальный авторитет, вор и убийца. Но… все сложилось так, что мама и он полюбили друг друга. И родился я. Отец не хотел, чтобы сын узнал о его занятиях. Я никогда не видел его вживую. Мама рассказывала, что папа занимается благотворительностью, работает на совесть и из-за постоянного загруза не может приехать. Первые шесть лет моей жизни ей удавалось все хранить в тайне, а потом… его убили в перестрелке. Тогда в слезах мама рассказала мне правду. В тот день умерла часть меня… даже не так: она почернела, прогнила насквозь и въелась в душу так, что ее не отлепить, не оторвать, не вырезать!

Отец оставил нам письмо, в котором признался, что именно он поджег мамину контору, так как накануне должна была выйти разоблачительная статья о нем. Мама плакала днями и ночами. Но тут на пороге нашего дома появился странный худощавый человек в черном и оставил нам сумку. Там были деньги. Много денег. И записка: «Это на возрождение бизнеса. Прости». Мама сделала все именно так. И вновь подъем – у нее, а у меня – престижная школа. Я наконец ни в чем не нуждался.

А потом появился он, мой нынешний «отец». Помню, как он заигрывал с мамой, подошел с бокалом шампанского на каком-то мероприятии. Тогда он показался мне отвратительным. После этого он начал приходить к нам домой, и уже вскоре мама вышла за него замуж. Я был вне себя от ужаса, злости и обиды. Какой-то мужчина будет вершить мою судьбу! Пусть он был обеспечен, но именно таких людей стоит бояться.

Мама погибла у него на глазах, хотя ее можно было спасти. И вся эта забота – полнейшая ложь. Я не верю ему! Он просто хочет опровергнуть череду слухов, что бросил сына, вот и все. Так что меня ни капельки не волнуют его проблемы.

Все гораздо хуже, чем я предполагал. Алексис – сын криминального авторитета. Саркастическая часть меня подумала: ясно, в кого он пошел.

Теперь я отчасти мог понять чувства Алексиса и причины его неприязни к отцу.

– Но ты не видел его тогда, за решеткой. Не видел выражения его лица. Если бы он хотел просто отмазаться от грязных слухов, то сделал бы это хладнокровно, не задумываясь о твоих чувствах, не затрагивая свои.

Алексис внимал каждому моему слову. Это удивило меня и прибавило уверенности. Я сел рядом с ним и начал говорить решительнее. Он не сводил с меня глаз. Было страшно потерять верную мысль, ибо, когда Алексис смотрел мне в глаза, я забывал обо всем на свете.

Бледная кожа, ярко-голубые глаза, губы цвета молодой гвоздики, пшеничные волосы, темные брови и круги под глазами – какое прелестное сочетание! Алексис был красив, словно сам Бог лепил его лицо и тело, вкладывая в свое творение сил больше, чем в остальных. Но это было не совсем так, ведь, даровав Алексису редкую внешнюю красоту, о которой мечтают многие, он забрал у него часть красоты внутренней. А есть те, кто симпатичен далеко не каждому, но за этой неприглядной оболочкой скрывается необъятный и прекрасный внутренний мир.

Ну вот, я все же стал жертвой его чар.

– Отец пытается остаться с тобой. Будь у него личная цель, стал бы он подвергать себя опасности? Давно вернулся бы в Амстердам и рассказал всем, какой ты плохой сын. Но он не делает этого. Раскрой глаза, Алексис: папа любит тебя как родного! Ты должен ему помочь хотя бы из чисто человеческих побуждений.

– Ты такой моралфаг, Даан, – устало ответил Алексис. Он закатил глаза, закрыл лицо руками, будто мои слова были полнейшим бредом. Как же с ним сложно! – Если он не дурак, то вернется в Амстердам как можно скорее. Меня он все равно не найдет, нет смысла зря терять время.

– Ты невыносимый эгоист!

– Только сейчас это заметил?

– Мне казалось, ты изменился после издевательств в школе. – Я вскочил с места, теперь смотря на Алексиса сверху вниз.

Сделал несколько демонстративных громких вдохов, дабы показать Алексису, как бурлят во мне чувства. Но, кажется, он и без этого все понимал. Парень становился невыносимым, мне было сложно даже разговаривать с ним.

Я не знал путей отступления ровно так же, как и наступления, чувствуя дискомфорт рядом с этим человеком.

Наши интересы не сходились ни в чем. Мировоззрения были абсолютно диаметральны. Мы – противоположности. Я и раньше осознавал это, особенно после его реакции на случай с учительницей. Но сейчас, когда столкнулся с откровенным эгоизмом Алексиса… Мне стало плохо. Ужасно обидно. Я разочаровался. Мои надежды были уничтожены. Еще хуже становилось при мысли: «Так за что же я люблю его? За что?».

– И что же ты собираешься делать? – наконец спросил я.

– Ждать, пока он уедет.

Быть рядом с Алексисом сейчас бессмысленно. Я ушел сразу же после его холодного ответа.

На улице я пришел в себя. Свежий воздух остудил мой пыл, и в голову начали приходить здравые мысли. Одна из них выделялась особенно четко, она так и просила своего воплощения в жизнь.