Воскресни за 40 дней

– Конечно. Если ты знаешь, что она обречена, зачем ее начинать?

– Но любовь нельзя просто начать. Она сама приходит…

– И уходит. Всему есть конец, и зачастую он болезненный. Ты хочешь страдать?

– Но я в любом случае обречен на страдания. Этого не изменить!

– Мне жаль, Даан. Но ты сам выбрал такую судьбу.

Я не знал, что ответить. Не мог ничего сказать.

Идиот. Принял желаемое за действительное. Нет. Подменил действительность желаемым. Оно затмило мой взор, создало иллюзии слишком прекрасные, чтобы быть реальными. Полотна нашей душевной близости. Я позабыл обо всех сложностях и преградах. Ушел от реальности. Наплевал на главный закон жизни: проблемы будут всегда.

А у вас бывало такое? Когда ваш крохотный мир, выстраиваемый из сомнительных надежд, рушится на глазах? Всего за один миг.

Алексис завернулся в одеяло, как в кокон, и отвернулся к стенке. Мы сидели молча.

Обратились в прах все картины пред глазами, забылись тайные желания. Осталась пустота. Пора бы с нею уже смириться, но как привыкнуть к тому, что яро ненавидишь? И не любить ее нельзя: она позволяет заполнить себя заново, избежав ошибок, начать все сначала. Иногда человеку просто необходимо испытывать разочарования, трагедии в жизни, ведь это единственное, что напоминает ему о беспомощности.

– Алексис… – произнес я, не собираясь продолжать.

Его имя такое звучное. Каждый раз, когда я решался произнести его вслух, вспоминал о любви к нему…

Любви? Можно ли назвать любовью то, что не взаимно? Скорее, это болезнь. Неизлечимая болезнь. От нее нет лекарства. Ее нельзя излечить, выпив какую-нибудь таблетку. Она необъяснима! Если бы кто-то изобрел средство от безответной любви, это был бы самый продаваемый товар за всю историю человечества.

– Спокойной ночи, – шепнул он, и я был рад услышать от него хоть это. Вновь и вновь, раз за разом воспроизводил в голове эти два слова в его неповторимом исполнении.

Я ушел к себе. Как минимум час ворочался в постели на полу, душимый неведомыми мне доселе чувствами. Разочаровываться я просто устал и теперь не знал, как реагировать на эту ситуацию.

В какой-то миг мне стало все равно, буду ли я жить или уйду в забвение. Все равно меня нет среди людей, никто меня не ждет, не ищет, не надеется. Никто даже не подозревает, что я все еще здесь. Все попрощались со мной, так какой смысл возвращаться?

Я забылся сном. От истощения воображение не тешило меня картинками, и даже не удосужились посетить кошмары. Я просто был измучен. Измучен духовно.

Утром, когда разум мой еще не окреп, над ухом послышался шепот:

– Ты спас меня дважды. За это я благодарен. Ты тот, перед кем я раскрылся, и все же… Мы не можем быть вместе, и ты об этом прекрасно знаешь. Нам лучше больше не видеться, Даан. Прости…

29

В последнее время я все чаще задумывался о значении любви. Одинакова ли она для всех полов или существуют ограничения? Если верить религии, существуют. Но я не подался ни в одну из них. Долгое время искал истинное учение, правдивые законы, заветы и пришел к выводу: не буду никуда подаваться. Можно просто верить в Бога и не нарушать лишь правила, совпадающие с учениями всех религий. А если им верить, гомосексуальность – грех, мерзость. Это огорчало меня.

В то же время ни в одном писании нет такого определения, как ориентация. Только естественное влечение мужчины и женщины и мужеложство. Примеры, направленные против последнего, действительно омерзительны: когда мужчина, не задумываясь о чувствах своего партнера и морали, утоляет свои похоть и страсть. Ни слова о любви.

Чего стоит пример Содома и Гоморры? Он ужасен! Но если представить на месте «жертвы-мужчины» женщину, то он будет столь же омерзителен.

Иными словами, похоть, которую человек выплескивает на другого изощренными способами, сулит наказание.

И опять ни слова о любви. Ни слова.

В религии наивысшая степень любви – не любовь человека к человеку, а любовь человека к Богу.

Посмотрим правде в глаза: мы рождены для размножения, а чувства и удовольствие от этого процесса даны, дабы напомнить нам о своем предназначении.

Любовь придумали мы сами.

Но мнения расходятся. Так же, как и в том, что одни ученые твердят: геями рождаются, другие же, напротив: геями становятся, а третьи и вовсе: и то, и другое. Я склонен к последнему. Иногда жизнь ставит перед нами преграды, способные обновить наше мышление. Именно тогда в нас что-то ломается, и мы меняем свои интересы. Если подумать, в писаниях Бога нет упоминаний о любви духовной между мужчинами. Но любая духовная любовь приводит к плотской. Против этого он и выступает.

Но что же делать мне? Я – гей, люблю парня, но верю в Бога, а он не принимает подобных мне.

Я вспоминаю рассказы родителей и родственников в возрасте. Были времена, когда расизм считался нормой. Сейчас нам стыдно. Теперь гомофобия считается нормой. Потом нам будет совестно и за это.

Как жаль, что я не атеист! Им куда легче! Но было бы глупо становиться им, веря, что высшие силы есть. И даже ученые это доказали. У каждого есть свое мнение, и я останусь при своем. Никто этого не запрещает.

30