Воскресшее племя

— А еще есть третий Кендык — сказал старик тише. — Крылатый Кендык от первых дней творений. Он крыльями прочертил реки и озера, наполнил их собственной слюной. Выстрогал рыбу из белой березы, оленей из круглого креня[53], лисицу из красной ольхи. Он дал людям огонь, украл его у духов. Из собственного ногтя он высек сверкающую искру. Ты, должно быть, и есть этот Кендык.

Кендык, пораженный, молчал. Он не ожидал, что лесные одуны примут его без всяких оговорок за воскресшего бога.

— Ты бог, Кендык, — настаивал Адрон, — а это богиня Кылю, твоя красная подруга.

Рультына задорно улыбнулась. Она плохо понимала по-одунски, но все-таки соображала, что их принимают за важных, значительных людей.

Шаман встал и, в свою очередь, обратился к гостям.

— Я видел вас во сне, — сказал он уверенно. — Вы спустились с верхнего неба, из-под ног Неподвижной звезды[54]. В лунном луче вы сошли к нам по Песчаной дороге[55]. Вот эта пошла по дороге с людьми, — указал он на Рультыну, — и когда она хмурилась, олени сохли. Когда она смеялась, олени приобретали силу. И когда она плакала, олени плакали. Каждую ночь я вас видел во сне, — настаивал Кулдарь, — и каждое утро, и каждый вечер мы ждали, что вот вы придете… Сойдем, — сказал он Адрону.

Они взялись за руки и сошли со своего высокого сиденья на сумах, наполненных мягкой рухлядью и застланных белыми шкурами.

— Идите, садитесь, — обратился он к гостям, — посадите их.

По двое юношей подскочили к Кендыку и его подруге, подхватили их под руки и осторожно и настойчиво повели и усадили на высоком начальственном месте.

— Пойте, — приказал шаман.

Лесные одуны сразу, как один человек, вскочили на ноги, выбежали из шатра и, взявшись за руки, стали водить хоровод вокруг своего огромного родового жилища. Адрон и Кулдарь шли впереди.

— Крешите, крешите, давайте огня, — пел Кулдарь. И он ударял ноготь об ноготь, издавая при этом крепкий сухой треск и наглядно изображая, как первый божественный Кендык добыл блестящую искру.

Кендык, наш прадед, дал нам добычу,
Вычертил реки, вырастил леса.
Крешите, крешите, пляшите, пляшите,
Кендык — наш дедушка, брат нашей бабушки,
Дай нам долго жить,
Дай нам жирно есть,
Не хворать и не плакать,
Никогда не умирать.

Лесные одуны кружились быстрее и быстрее. Безглазый Адрон простирал к своим гостям свои длинные иссохшие руки, и грузный шаман завывал заклинания и выкрикивал просьбы все новые и новые.

— Вы пришли, пришли, пришли! — выкрикивал весь хоровод. — Пойдете, пойдете, пойдете назад. Мы идем, мы готовы, ведите нас.

Коркодымский молодняк сам отыскал себе дорогу и прошел по ней, преодолев все препятствия. Эти дикие лесные люди, для того чтобы двинуться вперед, сделали богов из юных коркодымских героев и готовы были следовать за ними тут же, сейчас, в эту морозную полночь, бросив позади не только старые обычаи, но и все свое имущество, оленей и сани, и мягкую рухлядь в мешках, и шкуры спальных пологов, распяленных на жердях.

Глава сорок первая

Обе половины одунского народа, таежная и тундренная, быстро вырастали и укрепляли свое новое хозяйство.

Тундренные одуны смешались с тундренными эвенками. В таежной одунщине коркодымские переселенцы смешались с пришельцами с востока, лесным народом атан. Атанский молодняк целиком и полностью пошел по пути коркодымского, а родовые старшины атанов не избегли судьбы коркодымцев.

Адрон и Кулдарь так же были отставлены в сторону, как и Чобтагир с Шоромохом. Была, однако, разница. Коркодымских старшин история вымела прочь жесткой метлою презрения и смерти. Атанских старшин она осторожно отодвинула в сторону.

Уже через год Адрон с Михаилом Кулдарем были на покое. Им отпускали паек, но к делам их не подпускали, и к тому же в этих новых делах они ничего не понимали. Делами управлял молодняк, и отставные старики с молодняком не ссорились. Кроме того, они упорно считали, что Кендык и Рультына — это божественная пара воскресших прародителей.

В короткое время одунская культбаза оделась целым строем культурных учреждений. Медпункт и ветпункт, школа и педфак, русская газета и газета на туземном языке, напечатанная особым шрифтом, в основе латинским с добавочными знаками. Окррик, окрисполком, окроно, даже окружные отделы МОПРа и Осоавиахима — все это выросло сплошной чередой на новом поселке. Организовался местный драмкружок, члены которого сами сочиняли и разыгрывали на туземном языке маленькие пьески, весьма остроумные и злые. В культбазе затевались доклады и прения на текущие темы с последующим разбором и критикой. И вот два почетных пенсионера одунского рода сделали сенсационный доклад: «О бессмертии Кендыка».

Тезисы доклада не были заявлены, и старики, вероятно, не знали, что такое тезисы, но мысли свои они развивали довольно логично.

Вступление к докладу сделал сам Кендык: