Воскресший гарнизон

– Вот, – отведя пистолет, ткнул барон пальцем в сторону наследственного графа. – Зомби! Появление зомби, – отчаянно водил пистолетом у носа хранителя зомби-морга, – вот что могло, и что… – он повелительно оглядел небольшой строй своего офицерства, – в любом случае, должно будет заинтересовать фюрера во время его пребывания здесь.

– Мы сделаем все возможное, чтобы именно это его и заинтересовало, – заверил фон Риттера хранитель зомби-морга, который все это время вел себя подобно камикадзе.

– Сделаете, конечно, сделаете. Ибо такова воля Германии. Но если впредь, Устке, вы будете дарить мне свои мысли также медлительно, как Иуда – предголгофные откровения, я пристрелю вас намного раньше, чем вы подарите свой очередной постулат. И даже раньше, чем нажму на спусковой крючок. Вы поняли меня?

– Как заповеди Христа.

– Крайз!

– Слушаю, господин бригаденфюрер.

– Сколько мертвецов готовятся предстать сейчас перед нами в облике зомби?

– Готовятся.

Бригаденфюрер остановился, нацелил свой взгляд на унтерштурмфюрера и… непроизвольно вздрогнул. Он всегда вздрагивал, когда, подняв голову, обнаруживал перед собой этого огромного, более чем двухметрового роста увальня, с широкими, но бесформенными какими-то, напоминавшими два взваленных на плечи нормального человека полупустых мешка, плечами.

Впрочем, собеседников этот фриз[35] поражал не размерами своими, а лицом, вернее, тем, что у всех прочих людей называется оным.

Даже оказавшись на костре сатанистов, этот парень каким-то чудом выжил, однако случилось так, что подбородок его почти сросся с грудью, являя миру неописуемо жуткую массу из затвердевших кусков изуродованной ткани, глубоких мясисто-пепельных шрамов и уродливых фурункулов.

– Я спросил, сколько готовятся, Крайз.

– Еще двое.

– Да, всего лишь двое? В таком случае вам суждено стать третьим.

– Вы совершенно правы, бригаденфюрер, суждено. Однако следует учесть, что только что мы увеличили наш зомби-гарнизон на два десятка диверсантов.

– Но вы докладывали о пяти претендентах на зомби.

Никаких эмоций на месиве, которое следовало считать лицом Фризского Чудовища, не проявилось. Разве что каким-то немыслимым образом оно стало удлиняться и становиться еще более безобразным. Точнее, более непривычно… безобразным.

Фон Риттер никогда не страдал брезгливостью, но очень скоро понял, что ни смириться с этой «маской ужаса», которую он никогда не решился бы назвать лицом, ни хотя бы привыкнуть к ней – не способен. И тот, кто первым нарек Крайза «Фризским Чудовищем», породил это название только в одном мыслимом состоянии – глубочайшего шока.

– Пока что мы всего лишь экспериментируем, господин комендант, – привычно шепелявя, произнес носитель этого естественного прозвища, – поэтому к массовым перевоплощениям не прибегаем. Этих двоих мы готовим по офицерской программе. Нам нужны зомби-сержанты и зомби-офицеры. Так что со временем…

– Со временем вы с удовольствием превратите в зомби всех нас, – мрачно завершил барон, без какого-либо намека на шутку.

– Все может быть, – с той же философской невозмутимостью проворчал унтерштурмфюрер Крайз, заставив бригаденфюрера запнуться на полуслове, а остальных офицеров – до предела напрячь свои нервы..

– …И потом, – с трудом сдержал фон Риттер свое стремление тут же пристрелить это чудовище, – вы что, действительно уверены, что зомби способны будут осознавать себя офицерами, командирами подразделений? До сих пор мы придерживались того мнения, что командирами должны становиться обычные германские офицеры.

– Единственное, что я могу сказать, так это то, что эксперимент с офицерами будет интересным. – Уже в который раз комендант поймал себя на том, что томительно задерживает взгляд на ужасающе искореженных губах Фризского Чудовища, сквозь которые каждое слово прорывалось с каким-то странным шепеляво-сюсюкающим басом. – Он способен изменить всю систему подготовки руководящей и командной прослойки зомби. Незомбированные офицеры останутся у нас только в штабе «Регенвурмлагеря».

– Если таковые останутся после налаживания массового зомбирования, – проворчал фон Риттер. Однако ворчание это было благодушным.

Комендант с трепетом относился ко всему, что касалось каких бы то ни было исследований, поэтому сейчас он был доволен и самим докладом Крайза, и деятельностью «Лаборатории призраков». Фюрер лично сможет убедиться, что сотрудники лаборатории… исследуют!

Он стоял перед светильником, поэтому огромная шлемоподобная лысина его тускло отсвечивала, окружая себя каким-то странным фиолетово-мерцающим нимбом, и представая перед офицерами то ли в виде головы святого, то ли в виде озаренного неземным сиянием жертвенника.