Восьмая личность

Парни оборачиваются. Озадаченные и заинтригованные поступком Эллы, как мне кажется. Я не сомневаюсь: если бы Элла вдруг лишилась своей крутизны, своего самодовольства, она все равно была бы наделена чистой, безупречной красотой, какую всем обещает «Вог». Она полностью снимает очки и наклоняется вперед.

– Ну, как все прошло у психа? – шепотом спрашивает она.

– Хорошо, – отвечаю я. – Мне он нравится.

– Для тебя это рекомендация, ну, то, что он тебе нравится?

– Так лучше, чем если бы он мне не нравился.

– Он милый? – дразнит меня она.

– Он мой мозгоправ!

Официантка ставит передо мной стакан, и я делаю несколько больших глотков.

Элла строит несчастное лицо.

– Надеюсь, ты не превратишься в жуткую зануду, которая питается только экологически чистыми продуктами и каждые полгода просвечивает себе задницу. Как это называется? Идди-, ирри-…

– Ирригация прямой кишки, – говорю я.

– Вот видишь! Ты даже знаешь название. Vrai?[9]

– Правда, – отвечаю я, беря в руки «Бытие и ничто». – Я не превращусь в жуткую зануду, только если ты оставишь дома своего приятеля Сартра и прекратишь строить из себя francaise[10].

– Договорились. Хотя ад – это другие люди. – Элла хватает свою сумку. – Допивай, – велит она, видя, что парни собираются уходить.

Я допиваю смузи, обращая особое внимание на привкус в нем лимона и шпината.

– Я готова.

– Пошли! – возбужденно восклицает Элла. – Сейчас увидишь, какую куртку я себе приглядела. Она божественная!

Встав, Элла и Грейс приглаживают свои одинаковые стрижки.

– Божественная, – эхом откликается Грейс.

Мы втроем идем на эскалатор. Снедаемая нетерпением, Элла поднимается по ступенькам, поглядывая на свое отражение в стеклянных панелях. Мы сходим с эскалатора на третьем этаже, где нас ждут товары люксовых марок. Элла точно знает, куда идти, и спешит с Грейс в кильватере к свисающему с потолка вешалу, оформленному в промышленном стиле.

– Могу я вам чем-нибудь помочь? – спрашивает продавщица, радуясь, как я думаю, появлению платежеспособных покупателей.

– Мы просто посмотреть, – улыбается Элла.

Продавщица резко отворачивается. И принимается оглаживать полосатый мохеровый свитер и поправлять стеганый колпак с игрушечной вороной. С клюва вороны свисает несколько ожерелий. Думаю, правильнее было бы посадить сороку, но все равно, витрина привлекает внимание. Мы останавливаемся у раскачивающегося вешала, Элла восторженно вздыхает, и ее взгляд замирает на той самой, как я понимаю, «божественной» куртке. Однако едва Элла начинает снимать этот атрибут рая с вешалки, откуда-то появляется рука…

– Извините, – одновременно звучат два голоса.

Рада сообщить, что один из голосов принадлежит не мне – высокая миловидная девушка с волосами будто смазанными сливочным маслом и с золотыми кольцами в ушах делает шаг назад, улыбается и убирает руку.

– Классная, правда? – говорит она.

– Да. – Элла, как кошку, гладит по рукаву куртку из оленьей кожи.

– У вас есть десятый размер? – кричит девушка через зал.

Продавщица отвечает, что сейчас проверит, затем уходит куда-то искать идеальный десятый размер. Элла снимает с вешалки куртку и примеряет ее, гладит кремовую кожу уже обеими руками.

– Потрясающе, – с тоской говорю я.

– Да, здорово смотрится, – соглашается девушка, и мы обе киваем и восхищаемся тем, как идеально села куртка, Элла же тем временем воркует и щебечет. Я засовываю руку за воротник куртки – моя рука словно попадает в сумку для детенышей кенгуру – и достаю ценник.

– Ты серьезно? – вскрикиваю я, отчего Грейс вздрагивает.

– Что? – улыбается Элла.

– Это же безумие.

– Но она стоит этих денег. Ты так не считаешь?

– Нет! – говорю я.

Девушка озадаченно смотрит на нас; возвращается продавщица с десятым размером. Куртка переброшена у нее через руку, как огромная салфетка у официанта.

– Я беру ее! – заявляет девушка. Даже не удосужившись примерить. Вот так. Раз – и берет.

Я поворачиваюсь к Элле. Ее лицо искажено печалью. Она смотрит вслед идущей к кассе девушке, снимает с себя куртку и начинает пристраивать ее на вешалку. Глядя на это, я с трудом сдерживаюсь, чтобы не достать свою банковскую карту и, крикнув: «Мы берем ее!», не потратить все свои сбережения. Я пытаюсь улыбнуться, но Элла лишь пожимает плечами. У нее явно болит душа.

– А давай посмотрим, что еще есть, – предлагаю я в надежде развеять ее разочарование, однако на больную душу Эллы ничего не действует. Она словно приросла к месту и таращится на куртку.

Грейс от скуки подходит к манекенам без голов и принимается крутить в руках кожаную сумку, свисающую с плеча одной из кукол. Я наугад вытаскиваю из стопки рядом с вороной джинсовую юбку и кошусь на Эллу. Теперь она смотрит на ту девушку и ее новую куртку. Тоскливое выражение на лице уступило место плотно сжатым губам.

– Ладно, пошли, – говорит она, напоследок оглаживая куртку. – Угощаю всех сладкими рогаликами. С дополнительной корицей и сливками.