Восьмое делопроизводство

Виктор Рейнгольдович не задал ни одного вопроса и через четверть часа уже был в кабинете начальника СПСП. Узнав о подозрениях в адрес Масловского, он вскочил со стула:

— Этого не может быть! Сергей Дмитриевич является хранителем секретной части библиотеки ГУГШ! Он пользуется полным доверием командования.

— А в самой академии коллежский советник допущен до тайных документов?

— Конечно. ГУГШ ежегодно предоставляет в академию отчет с выдержками из донесений наших военных агентов заграницей. Этот отчет офицеры, которые обучаются на втором курсе, читают под роспись. В нем много секретов, а главное, там видно, кого завербовали наши военные атташе. Из приведенных сведений очень легко понять источник!

Так дознание Санкт-Петербургской сыскной полиции плавно перешло в совместную операцию МВД и Военного министерства. Уже через день выяснилось, что Масловский тесно общается с корреспондентом Венского бюро бароном Унгерн-Штернбергом, подозреваемым в шпионаже. Более того, жандармы сообщили, что коллежский советник часто посещает Финляндию, где у него дача. А на самом деле он поддерживает тайные контакты с местными эсерами.

В результате в одну ночь были арестованы и барон, и библиотекарь, и одиннадцать финляндских эсеров. При обыске в квартире Масловского были обнаружены средства тайнописи, выдержки из секретных сборников ГУГШ, а еще большая пачка пропускной бумаги[56]. На листках отчетливо читались цифры, которые имели отношение к отчетам Главного инженерного управления. Выяснилось, что коллежский советник завербовал писаря из ГИУ, тот воровал со службы промокашку с оттисками важных сведений и относил Масловскому.

Предатель подтвердил, что Дьяченко-Белый заподозрил его в неблаговидных поступках. Стал задавать каверзные вопросы, читал переписку. И шпион попросил резидента избавить его от бдительного помощника…

А Лыков довел до конца еще одно дело. Он телеграфировал в Казань, и по его просьбе тамошние сыщики перерыли архивы окружной психиатрической лечебницы. Выяснилось, что в ней тоже был испытуемый, который «держал небо». Поскольку ему грозила смертная казнь за убийство урядника. Испытуемый сбежал. На щеке он имел следы от кожного заболевания… Теперь наемному убийце оставалась одна дорога — на эшафот.

Глава 12 Черная полоса

Лыков сидел в кабинете и бездельничал, когда на его столе затренькал телефонный аппарат. Он снял трубку и услышал бодрый голос полковника Запасова:

— Алексей Николаевич! Есть новости. Приезжай на Николаевский вокзал. Можешь не сильно спешить…

Сыщик потолкался на Невском, кое-как влез в трамвай и через полчаса был в кабинете начальника ЖПУ.

Дмитрий Иннокентьевич сообщил:

— Срочная заявка на пересылку денежных средств. Сумма — двести двадцать тысяч рублей. Интересно?

— А то. Кто и куда повезет?

— Торгово-промышленное общество Алафузовских фабрик и заводов. Платеж поедет в Казань.

— А почему деньги идут не через банк? Так безопаснее.

Запасов пояснил:

— Это заработная плата рабочим. Армия купила очередную партию брезента, он у Алафузовых лучший по России. Расплатились через казначейство в Петербурге, а получку надо в Казани выдавать! Соблазнительная вещь. Многие о ней уже знают, такие оказии случаются регулярно. Вдруг наши приятели из «Альфы» соблазнятся? Я велел нарочно слух пустить.

— Когда отправка?

— Завтра в ночь, — огорошил статского советника полковник. — Мы тут шумели, ругались, что так поздно предупредили. По всей дороге гул стоит. Считаю, могут клюнуть. Я еще знаешь, что придумал? По моей просьбе, офицеры сообщили главному бухгалтеру в телефон новость. Поскольку их заявка подана с нарушением сроков, охрану придется свести к минимуму. Один унтер-офицер. Нету других людей! Пусть в следующий раз сообщают за две недели, как положено.

Лыков повел плечами:

— Я однажды в Тифлисе ехал с денежной каретой. Зная, что на нас нападут. Жуткое состояние…

— Понимаю. Я бы сам переоделся унтером и сунулся в вагон, но боюсь, узнают. Если Кабысдох действительно в банде и пойдет с ними — точно сгорю. А может, твой Азвестопуло согласится? Он парень смелый, изобразит кого хочешь, и лицо не примелькалось.

— Да! У него еще после того случая нога не зажила. И сын еще маленький. Давай я поеду с тем артельщиком.

— Ты, Алексей Николаевич, тоже не очень похож на жандармского унтер-офицера.

— Сюда бы Деримедведя, — размечтался сыщик. Деримедведь был как раз тот, кто им нужен: вахмистр железнодорожной полиции и смелый человек.

— Андрей Зиновьевич в отпуску, — с сожалением сообщил полковник. — В деревню уехал, не успеем к завтрему вызвать.

Сыщик с жандармом судили и рядили, но никого лучше Азвестопуло не нашли. Служивого человека под пули не пошлешь. Точнее, пошлешь, и пойдет он как миленький выполнять приказ. Но ведь надо и совесть иметь.

Времени на подготовку оставалось мало. Алексей Николаевич поднял трубку аппарата:

— Барышня, пожалуйста, восемь-три[57]. Алло! Здесь Лыков. Соедините меня с коллежским асессором Азвестопуло. Да, он в моем кабинете.

В трубке долго щелкало, потом послышался веселый голос помощника: