Восьмой ангел

— Дайте мне полгода, я буду знать точно, — сердито сказал Михаил.

Цо посмотрела на него выразительно, но ничего не сказала.

— Полосатые шнурки, вот как у Стуц тут висят, тоже называются «Гелина считалочка», — примирительным тоном добавил Михаил. — Но тут я вообще никакой связи пока не вижу.

— Дурацкие шнурки, между прочим, — сердито сказала Цо. — Мы в детстве вязали из ниток, но ровно делали, а эти как будто нарочно как попало вяжут, полоски все разной ширины.

В ответ Михаил только плечами пожал.

Ночью Михаил вертелся, вертелся, окончательно понял, что сна ни в одном глазу, и двинулся в гостиную попить водички. В кресле сидела Цо со стаканом в руке и смотрела в ту стену, на которой в планетном доме было бы окно.

— Ты понимаешь, какое дело, — сказала она и махнула стаканом. — Кстати, коньяка у меня нет, предлагаю водички. Как только они пробили первый шлюз в обжитую зону и в базу пошли торговые документы, то первое, что они ввезли, — это оборудование для пищепрома, мальков и живую икру.

— Ну, — опасливо сказал Михаил, которому страшно не понравились ни тон Цо, ни упоминание о коньяке.

— Это было через семь лет после аварии. Что они жрали, то есть, нет, чем они кормили толпу детей все это время? Потерь в базе — за семь лет шестеро взрослых, все дети выжили. Как?

Тут, что коньяка нет, Михаил пожалел остро.

— Нам это надо для расследования?

— Надеюсь, что нет, — сказала Цо и твердой рукой плеснула воды в стакан. — Знаешь, еще один триггер. Мне как-то довелось проводить судебное обследование мертвой станции. Там, кстати, стартовые потери были куда как меньше. А эти все-таки справились.

— Погодите, помните, внешние аквариумы? Они ж их еще до открытия станции начали делать, значит, у них было что туда запускать.

— Они маленькие, водорослевые… На одной хлорелле — и не потерять никого из детей? Да ладно.

Михаил сходил за планшетом и порылся в сети.

— «Ребенку… до года нужно два грамма белка на килограмм веса в сутки… После эта цифра удваивается… Соотношение животного белка и растительного должно быть не меньше 70:30».

— Даже если они и спасли с десяток тонн припасов, семь лет на них не продержишься, — мрачно сказала Цо. — Им пришлось использовать тот животный белок, что был в наличии.

— Вот и ответ, зачем потом они устроили кремацию, — печально ответил Михаил, выпил остаток воды залпом и уплелся в свою комнату.

Утром они оба встали смурные, умылись и молча пошли в закусочную. Набрали, не сговариваясь, чего-то вегетарианского.

У Цо брякнул планшет, она левой рукой пощелкала по клавишам, хмыкнула, попыталась ухмыльнуться с полным ртом, поймала выпавшие водоросли палочками и запихала обратно.

— М? — спросил Михаил.

Она прожевала и все-таки ухмыльнулась.

— Я в первый же день отослала слепок файловой системы и настроек кораблика на Капитолию, нашим археопрограммистам. Хотела посмотреть, не химичил ли где еще наш любитель мучить ассемблер, там умеют снимать индивидуальность кодера. Вот, пришел ответ.

— И что?

— И то, что их было двое.

— Так их и было в кораблике двое.

— Ты не понял. Над автопилотом надругались дважды. И один кодер пользовался патчами почти четырехсотлетней давности, а второй использовал пару примочек, которых двести лет назад еще не было. Но в прямом коде копались оба. Еще вот что, пилотских входов два, «Андрей» и «Вацек», оба заблокированы из низкоуровневого кода одновременно, заданным сочетанием клавиш, и разблокированы не были, повторный вход был снова через ассемблер.

— А почему это важно? Допустим, зарезанный что-то подкручивал в автопилоте, почему бы нет?

Цо задумалась.

— Черт знает, мне почему-то кажется, что это охренительно важно, но вот куда прицепить эту информацию, я пока не соображу.

— Как вы сказали этим — шишкам — профессиональная интуиция?

— Примерно!

В результате в сектор, где жила семья Милана Гуса, они пришли в не таком уж плохом настроении. Жилая зона была большой, с просторными коридорами, с огромными аквариумами вместо отдельных стен. На стенах — любовно оборудованные балкончики, качели, ступенчатые переходики, по которым с визгом бегали малыши. Неподалеку торчала пара скучающих подростков. То есть выглядит все очень мило, но детей одних не оставляют.

Дверь в семейную зону вежливо поздоровалась и отъехала.

Михаил быстро заглянул в пазы — да, вот они, элементы защиты. Каждый семейный блок может превратиться в независимое убежище. Наверняка и датчики давления, и запасные скафандры — все на своих местах. Непохоже, чтобы тут жили так уж бедно.

Встретила их вежливо, но холодно очень молодая женщина, пригласила следовать за ней, провела через светлый, уставленный цветущими растениями холл в комнату, где на небольшом и совершенно неподходящем ко всей остальной мебели диванчике сидела пожилая пара. Молодая женщина предложила Цо и Михаилу два стула и ушла. Цо сложила руки перед грудью и поклонилась. Михаил на миг подвис, но сообразил, приложил правую руку к сердцу, как полагалось приветствовать старших на Китеже, и тоже склонил голову.