Восьмой ангел

— Дорого, — тихо сказала Цо. На миг в ее лице прорезался знакомый Михаилу федеральный дракон, но тут же она разжала зубы, пару раз моргнула — и снова излучала доброжелательность, как лучший детский стоматолог.

— Сколько времени прошло с момента возвращения Милана с учебы до его исчезновения?

— Меньше года.

— Было ли такое, что он резко замкнулся, или наоборот, начал пытаться о чем-то рассказывать?

— Он хотел выкупить нормальный корабль, — сказал отец. — Понял, что по деньгам не потянет, пытался чинить какую-то рухлядь, потом устроился на рудовоз — тот, говорит, вообще жестянка, ни одного работающего гравитовектора, до первого метеорита. Чинил вачовские катера, у них их то ли шесть, то ли семь, с гондолой возился, Вачовски даже звал его к себе пилотом, но Милан говорил, что тот мужик, который Вачовски возил, пожилой, другой хорошей работы не найдет уже… Не пошел. Эршад его звал, я отсоветовал, Вачовски же обиделся бы.

— Он Маричке тогда планшет сделал: база рабочая у нее стоит, и личный доступ стоит, обычно-то два отдельных устройства надо брать, приложения вместе не даются, а у нее в одном было, — добавила мать.

— Планшет еще живой?

— Нет, ну что вы, его внучки разбили давным-давно вдребезги. Вообще вещей Милана сохранилось немного, да и тех половину забрали в последние дни.

Цо вздохнула, поглядев на детские модельки мэйфлауэров и катеров, и перевела взгляд на Михаила.

— А Милан после возвращения историей не интересовался? — спросил тот. — Какой-нибудь старой, до войны, где-нибудь сразу после аварии?

— Еще как, — сказала мать, достала из застекленного шкафа маленький кораблик, повертела в руках и поставила назад, — и книжки перекупал старые, и просто по истории, и старинное программирование, и все к деду наведывался. Мой отец учителем был, он все это знал, к нему до самой смерти люди на занятия ходили. Он все хвастался, что старик-де, а сам себя кормит…

— Гелин портрет как раз тогда повесил, — сказал отец. — Ну, это уж лишнее у парня в комнате, мы убрали потом.

— Не уберегла его Геля, да, — вздохнула мать.

— А от деда у вас осталось что-нибудь?

— Да, конечно, — отозвалась мать. — Библиотека его, на старом планшете лежит, вон, на полке с Джюдом. Мы ведь от Джюда происходим, — добавила она со сдержанной гордостью. По ее веснушчатому лицу, впрочем, в жизни нельзя было предположить, что в ее предках затесался кто-то типа Джюда. Но столько поколений, чему удивляться.

— Пожалуйста, — взмолилась Цо, — позвольте скопировать!

— Да конечно, — добродушно ответила мать, — скопировать-то почему нет?

Михаил с Цо добежали до своей берлоги едва ли не вприпрыжку и чуть не подрались над вожделенной копией учительской библиотеки, но мудрая Цо все же сообразила:

— Беги за чаем, а я скопирую на твой планшет!

Первое, что осознал Михаил, с головой уйдя в документы покойного дедушки, потомка Джюда, что тот был учителем физики.

Спустя десять секунд абсолютного ужаса Михаил понял, что покойный учитель физики совершенно не брезговал и местной астрономией, и историей инженерного дела, в том числе — о божечки! — и местного, и — о божечки еще раз! — вел отдельной папкой анализ инженерных ошибок. И отдельно, скромно, в папке с местной астрономией, в разделе «Частное» лежала нормальная, не церковная, биография ангела Джюда.

Итак, Джюд Вуат, землянин с Северных Территорий (черт, где это?), пилот поселенческих и малых кораблей, марсианское военное училище, присоединился к группе переселенцев, направленных в перспективную систему в М38… На момент вылета — 24 года, то есть практический опыт нулевой, учебные полеты, учебная разведка. Время дежурства — двенадцать лет, по дороге повысил квалификацию на тренажерах. Установщик и сборщик шлюзов, наладчик гравитационной ловушки. По прибытии… полгода вместе со всеми занимался разверткой станции, сам отладил и проверил два катера из тех, что были в грузе, спустился на низкую орбиту к будущим вратам Джюд-1, наладил первый шлюз (попутно обучая Арчи Козика), прошел врата с обратным шлюзом в грузе, застрял там на три недели, установил и вернулся седой.

Удивительно не то, что седой: застрять на катере в пустой системе, в релятивистских расстояниях от всего на свете, — тот еще экспириенс. Сколько таких, не сумевших наладить обратный переход, находят потом, десятилетия и столетия спустя, — не сосчитать. Удивительно то, что он нашел неполадку, привел шлюз в чувство, вернулся — и полез во врата обратно. Потому что по неопытности в первый заход забыл захватить с собой автоматические зонды для поиска четных врат в пустой системе.