Восьмой ангел

Токмо Земля родит аки чистых ангелов Света, таки страшных чудовищ Тьмы, девонька. А крайние миры, Рай и Ад – пристанища сих неугомонных созданий. И посеред нас також есть падшие ангелы, белоснежной истиной прикрывающиеся, но чадорождение разноплеменное, как знаешь, невозможное чудо в нашем Трехмирье. Все, ангелюшка! Достаточно бесед душеспасительных. Марш в келью. Диплом на носу, а она любить надумала!

Когда Кристина уже стояла на пороге, патриарх напомнил ей:

Ты девонька умная, сама знаешь, что ротик на замке держать, оно куда уместней будет, – погрозил пальчиком, и вытолкнул из приемной кельи.

* * *

Большой молельный зал Духовной академии был забит до отказа. Шла последняя декада выпускных экзаменов, и, по правилам богоугодного учебного заведения последними защищались лучшие из лучших. Лечебный бальзам на душу настоятелей после года терзаний неслухами и неучами.

Сегодняшний день открывала одна из лучших студиозусов, младший советник департамента благочестия, патронируемая самим патриархом – Кристина Валей. Ангелесса уверенно поднялась на кафедру, раскрыла пузатый дамский саквояж земской моды и вытащила из него штатив с хрустальными флакончиками. Последние были заполнены… воздухом. Дыханием искренности, игриво искрящимся в лучах яркого весеннего солнца.

Многоуважаемые члены экзаменационной комиссии! Уважаемые коллеги и студиозусы! Представляю вашему вниманию чистоту помыслов душ, коих никто и не чаял увидеть раскаивающимися. Эта тема была признана трудной в изучении, тем и привлекла меня перед дипломной командировкой в Средний мир.

Повинуясь велению ангелессы, флакончики выпрыгнули из штатива и медленно поплыли в сторону стола с заинтересованно слушающей экзаменационной комиссией. Как и все подобные атрибуты иерархии, стол был украшен красной материей.

Итак, обстоятельства, подтолкнувшие моего первого подопечного к столь печальному поступку, обратите внимание на флакон под нумером один, были трагичны…

Речь Кристины текла плавно и логично. Зал, охочий до земных мыльных опер, тем более с реальной основой, слушал, затаив дыхание. Комиссия благосклонно внимала докладчице, изредка покачивая седыми головами в качестве поощрения.

Так продолжалось до седьмого флакона включительно.

Ангелесса уже готовилась приступить к обобщенному заключению, когда из саквояжика выкарабкался последний, восьмой флакон, и, несмотря на попытки кожаной сумки захлопнуть пасть, чтобы не дать стеклянному выскочке выскользнуть, вылетел в зал. По спиралевидной траектории он облетел большую молельную, а затем спикировал в экзаменационную комиссию. Слушатели ахнули, но трагедии не произошло – один из седовласых экзаменаторов, Фома Верующий[199], поймал озорника энергетической сетью и теперь с интересом его рассматривал.

А почему ангелесса не поведала нам о сем интереснейшем экземпляре? – наконец нарушил Фома напряженное молчание, повисшее в зале. По прежнему держа трепыхающийся флакон в энергетическом коконе, словно в авоське, он передал его соседу, межконфессиональному теологу Мартину Лютому[200]. Тому достаточно было одного взгляда на добычу кокона, как его глаза буквально поползли вверх.

И где, уважаемая ангелесса имела честь встретить образчик донора? – не замедлил Мартин со своим вопросом.

Авоська с флаконом пошла по рукам и экзаменаторствующие мудрецы тут же засыпали Кристину вопросами.

Как долго длился контакт?

Контактируемый понял, кто перед ним?

Каким образом ангелесса сподвигла демона на доброе деяние?

Уверена ли ангелесса, что деяние искреннее?..

Кристина в ужасе закрыла лицо руками. Это конец. Так долго скрываться от самой себя, и все напрасно! Хитрый, подлый флакончик, как впрочем, и его хозяин, сумел-таки найти возможность выйти в люди.

Ладно. Все что ни делается – к лучшему. Все равно молчать она больше не в силах. Сегодня повезло им. А завтра может повезти и Кристине. Если будет у нее это завтра.

Кристина отняла руки от лица и гордо посмотрела в зал. Жанна дАрк[201] позавидовала бы.

Я все расскажу. Если из всей моей работы именно эта, пока недоработанная часть, вызвала наибольший интерес, не имею права держать вас в неведении.

Так она еще и продолжить ЭТО хочет? – профессор неестествознания Торак Брахма[202] наклонился к мастеру культуры Дзедуну[203]. – Неслыханная дерзость!

* * *

Мама, со мной все в порядке! Ты что не веришь нашему Панацельсу?

Он всего лишь семейный доктор со средневековыми воззрениями. И совершенно без глубокой специализации.

Darling, чем больше ты даешь на лапу этим эскулапам, тем больше болячек они находят. Давно подозреваю, что этимология слова «врач» берет свои корни от актуального в Аду глагола «врать».

А я-то думал… задумчиво протянул Демьян.

Молчи, когда старшие разговаривают, оборвали сына предки, и Демьян поспешил заткнуться. Он вообще во время этого разговора чувствовал себя маленьким мальчиком с очередной диареей от непереварившихся головастиков из соседского озера.

Поверь генетику, Ада. Никакие хвори земов мальчику не грозят. Я сам формировал его генотип.

Знаю я, что ты там наформировал! – в сердцах воскликнула Ада.